...Ржали кони, расчеты снимали с передков приземистые панцертовки[2]. Артиллеристы спешили - и последнему дурню ясно, что выйдет, если "тридцатьчетверки" застигнут батарею неразвернутой. Хоть слегка окопаться бы успеть...
- Та разве здесь позиция?! - стонал ездовой-вистун, пытаясь успокоить разгоряченных лошадей. - Зарыться не успеем, упряжки девать некуда. За скирдой прятать, что ли?
Миколе было не до лошадей: сгреб три катушки, а куда бежать, где командир батареи, разве разберешь?
- Вон они, по леву руку. На те две скирды смотри, - крикнул грузный усач-командир орудия. - Та не топчись как столб фонарный...
Расчет успел развернуть орудие стволом к пологому подъему, развели станины...
Микола, бормоча ругательства, двинулся до командования. Ох ты ж, божечки, все жилы так порвешь. Висящий на шее телефонный аппарат норовил ударить по коленям. Где старший телефонист, с инструментом и вторым аппаратом? Свалился в скачке да потерялся? Гнали жутко, да вистун и сам до того хитрожопый...
Как следует обложить старшего вистуна Микола не успел. Лязгнуло, заскрипело металлически и с ближайшей скирды посыпалось сено. Оживали скирды. Оборачивались к ним изумленные взмыленные артиллеристы... Из сена полыхнуло...
...Как можно было не разглядеть спрятанные под сеном танки, объяснить вовсе невозможно. Наверное, со спешки и тряски не всмотрелись. Ведь учили протипанцирников всем этим хитростям. Приказ спешили выполнить, дурни этакие. А невиновным связистам погибай зазря...
Впрочем, шутце Грабчак связистом уже не считался, поскольку отступал налегке. Бежалось быстро, даже винтовку и прочую амуницию чувствовать перестал. Как на крыльях несло. За спиной ахали танковые выстрелы - на отдельного человека наводчики пока не разменивались, практически в упор уничтожали орудия, передки и упряжки. Разрывы, ржание лошадей, крики раненых... Минута, две... Потом снаряды начали рваться среди удирающих к селу дивизионников, засвистели над головой строчки свинца из танковых пулеметов... Но Грабчаку везло - сразу взял верно - к овражку, домчался одним из первых, скатился в благословенную сырость, пополз прочь... Единственный раз обернулся на склоне: бегущие, падающие люди и лошади, за ними осевшие скирды, и неспешно шевелящиеся среди них бронированные жуки, показавшиеся удивительно небольшими[3]...
До своих артиллеристов Грабчак домчался быстро - артдивизион, до сих пор не понесший больших потерь, казался местом надежным, солидным, только за него и держись. Микола пытался рассказать о мгновенной гибели батареи, но немец-обершарфюрер шагнул сзади к кричащему Грабчаку, развернул... врезал в левый глаз, но у Миколы из обеих искры посыпались. Немец гавкнул про паникера и вонючую жопу, отшвырнул к брустверу... Потом хлопцы налили полкружки шнапсу, сглотнул и пришлось вновь за провода взяться. Даже покурить не дали, ироды...
