Улита резким жестом остановила меня. Ей хотелось получить слово, а я уже давно не обращал на нее внимания, ходил из угла в угол и говорил без умолку.
- Но так думать - это и есть желание смерти, - сказала Улита.
- Думай об этом, не думай - ничего не изменится, так есть и так будет, - возразил я с досадой. - Мироздание не пусто само по себе, раз оно способно давать жизнь, но мы в нем созданы внутренне пустыми существами. В нас нет стержня, нам не на что опереться. Когда я осознал это, для меня начались мучения. Мог ли я желать, чтобы они были вечными? Но желать избавления от них значит ли желать чего-то абсолютного? Да, мучения... Безысходность. Я постоянно думал об одном и том же, вот об этой пропасти в ничто внутри нас, и наверняка смотрел перед собой печальным взором, смешившим кого-нибудь на улице. В какой-то момент моя голова вдруг стала твердой, и я поймал себя на том, что думаю уже не об унижении человека, созданного заложником ничто, а о этой твердости моей головы, о том, что это опасно, поскольку она рискует попросту расколоться, как орех. И на этом опасении я понемногу успокоился.
В изумлении Улита округлила глаза:
- Навсегда?
- Нет, не навсегда.
- Но люди ищут Бога, приходят к нему. Возможны и другие пути. Каждый находит свой способ укрепиться духом.
Она взглянула на меня так, что я перестал понимать ее отношение к моему рассказу, не видел, сочувствует ли она мне или в душе смеется надо мной.
Я пожал плечами.
- Не буду уверять тебя, будто я перепробовал множество путей. Да и не верю, что их так уж много. Как, впрочем, никогда ни минуты не верил, что подобные искания, подобное лекарство поможет мне. Когда я увидел в себе тот ужас, я в нем как в зеркале увидел внутреннюю пустоту и Христа, больного мыслью о своем божественном происхождении, и самого последнего бродяги. Она одна на всех. Она вне нас только потому, что нас слишком много расплодившихся и размножившихся, и в то же время она вся во мне одном. Это и есть мир.
- И нет никакого выхода из этого замкнутого круга?
- Постой!.. - Я поднял руку. - Возвращаюсь к твоим словам о крепости духа. Не думать обо всем этом - вот единственный верный путь к такой крепости. Замкнутый круг? Да! Ха, выход!.. Прожить отпущенный срок, чем не выход? Я думал, что избавился, но ужас приходил снова. Уходил и снова возвращался. В пересказе все это звучит не очень уж страшно, слова не так беспомощны, как человек. За словами можно укрыться. Можно представить их могучей силой. Но заглянуть бессловесной мыслью, едва-едва видящим вглядом в бездну... О-о! - закричал я и, вскочив на ноги, погрозил кому-то кулаком.
