Их втолкнули в темный подвал. Там были люди. Тереха не сразу осмотрелся в темноте, поздоровался сдержанно. Арестованные ответили вразнобой.
— Садитесь, товарищ, — освободив чурбак, сказал один. — Мы тут уже насиделись.
— Худо?
— Каждый день расстреливают. Далеко не отводят. Прямо за стенкой.
Под вечер железная дверь отворилась, и белогвардеец в черной папахе прокричал:
— Кто тут Безруков, выходи!
Тереха подошел к Федотке, обнял его, прошептал на ухо:
— Это меня. Прощай.
Его провели во флигель, в маленькую комнатушку с кованными железом дверями. За столом сидели Колька Сутягин и незнакомый Терехе полковник.
— Садитесь, господин Безрукий. Так, кажется, вас зовут?
Тереха продолжал стоять.
— Орлом себя считал, а сейчас больше на мокрую ворону походишь, — скривились губы у Кольки.
— Я был орлом, писаренок, а вот ты сроду — дохлая ворона, — ответил Кольке Тереха. И добавил: — Когда от нас драпал, не одни кальсоны, наверное, обмарал. Характер-то у тебя, как у батюшки родного!
— Молчать!
— Не ори. Допрашивай!
— Хорошо. Нас интересует один вопрос, от ответа на который зависит твоя жизнь… Покажи расположение ваших бандитских шаек и назови их предводителей!
— Только и всего? Так это же просто. Пожалуйста. В каждой деревеньке, в каждой малой выселке есть сейчас партизаны. И повсеместно вам готовится крах! Вы разве не догадываетесь? Неужели настолько пусты ваши головы.
— Молчать!
— Послушайте, господа хорошие. Не кажется ли вам, что вы занимаетесь бесполезным делом… Вас гонят, как поганых ублюдков, Красная Армия уже недалеко, а вы? Бросайте все, удирайте скорее… Иначе же вам не сдобровать!
Колька побагровел, Тереха продолжал:
— Запомни ты, вислоухий, раз и навсегда запомни: пощады просить я у тебя не буду, предателем быть не собираюсь!
— Это не предательство, а спасение жизни.
— Вы все на свой купецкий аршин меряете… Раздавят вас!
И к полковнику:
— Неужели и вы, умный, видать, человек, поди, еще барин, не понимаете этого и равняетесь с такой шелупенью, как Колька?
— Ты шутник, Самарин! — Глаза полковника — оловянные картечины — налились гневом. — Сивков, — позвал он дежурного. — Познакомьте Безрукого с прапорщиком Лисихиным. Нам не хочется выслушивать эту большевистскую галиматью.
И повели Тереху в глубь двора, к конюшням.
— А-а-а! Безрукий пожаловал. Ну-с, со мной разговор будет особый, — пьяно хрипел прапорщик, к которому втолкнули Тереху. — На вопросы отвечай кратко и ясно. Понял?
Тереха разглядывал прапорщика, примечал все его движения. «Что этой кикиморе здесь, в Родниках, надо? — думал он. — И откуда ты, сволочь такая, взялася. Ведь тоже, поди, русская мать рожала и радовалась?»
