— Беги, Терешка! — крикнул Федот.
Но Тереха продолжал стрелять. По коридору пробежало еще несколько человек, один из них испуганно кричал:
— Уходи, товарищ командир!
Снова взрыв. Волна отбросила Тереху в глубь коридора. Колчаковцы ринулись в комнаты.
Очнулся Тереха от выстрела, который прогремел возле самого уха. Вскочил. Рядом мелькнули белые нашивки.
Несколько дюжих колчаковцев скрутили ему руки, вытащили во двор. И здесь Тереха увидел Гришку. В дождевике и высоком картузе сновал и сновал он среди пленных.
— Самарин, где тут комиссар?
— А вот он, господин прапорщик!
— Этот?
— Этот, комиссар Безрукий.
— Вот ты какая сука! — скрипнул зубами Тереха.
— Молчать! Обыщите его!
Двое карателей обшарили Терехины карманы.
— А это помощник комиссара, Потапов, господин прапорщик!
— Унтер, стройте эскадрон! Пленных во взвод разведки! И вперед! Быстро!
Эскадрон построился. Пленных погнали в сторону Родников.
Торопились. Беспрестанно хлестали плетьми. Сзади всех едва двигался раненый партизанский разведчик Ванюшка. Удары сыпались на его голову все чаще. Гимнастерка была сыра от крови.
— Господин прапорщик, разрешите его кокнуть? — услышал Тереха вопрос.
— Которого?
— А вон, сзади!
— Я бы их всех кокнул… Да этих птиц, — он показал на Тереху и Федотку, — велено доставить в полной сохранности. А того кончайте!
Разгорелся рассвет. На лесной полянке сделали небольшой привал. Пленных оцепили тесным кольцом и рассматривали, как диковинку.
Солнце поднялось уже довольно высоко, когда показались Родники. Эскадрон перестроился. Тереху и Федотку отделили от остальных, окружили со всех сторон и повели с винтовками наперевес. Первыми увидели эскадрон ребятишки. Они залезали на крыши, кричали по улицам:
— Пленных гонют!
Люди выходили из домов, тревожно вглядывались в степь. Вот колонна влилась в улицу. Замелькали похожие друг на друга лица карателей. А в середине истерзанные родниковцы. Шли по широкой улице, по самому ее створу.
— И что за хреновина? Русские русских уничтожают! — ругались старики.
— Все перепуталось, ума не приложишь, — толковали бабы.
— Чьи же они, горемычные? — выла Секлетинья. — И куда же вы их гоните, ироды!
— Ослепла, что ли? Раскрой гляделки-то… В середине-то Тереха наш идет!
Шествие двигалось. Впереди пленных Тереха и Федотка. Лица обоих черны от запекшейся крови. Колонна приблизилась к центру Родников, к дому старшины Бурлатова.
— Вот, кажется, и до места дошли, — сказал Тереха, поддерживая Федота под руку. — Крепись!
