Прибежавшие из Угор Ольга Александровна и Вера Рогова быстро организовали сани, на которые погрузили особенно пострадавших. Лева и Олег впряглись в них и повезли больных в лазарет. За санями шли Вера и Ольга Александровна. То ли общее дело, то ли лунная ночь и мерное поскрипывание за спиной саней ввергли «лошадей» в лирическое состояние, и они запели: «Пара гнедых, запряженных с зарею», а потом: «Идут, с ними длинные тени, две клячи телегу везут, лениво сгибая колени, конвойные сзади идут…»
Угоревшие ребята на чистом морозном воздухе начали довольно быстро приходить в себя и к утру, ко всеобщей радости, полностью оклемались и сами вернулись в «сельсовет».
Виновника ЧП искать не пришлось. Им оказался Женя Резвов, черноволосый угрюмоватый парень, который был в этот день истопником. В своем грехе он признался сам. Не дождавшись, чтобы головешки полностью погорели, он закрыл печные вьюшки и улегся спать… Сам он не пострадал, так как спал в другой комнате, где не было печки.
Лев Разумовский
После этой истории Мирра попросила меня несколько дней и ночей провести в «сельсовете» — посмотреть за печками и заодно за ребятами, во избежание каких-нибудь новых ЧП.
Я с радостью согласился, так как в четвертом отряде жили мои друзья: Олег, Сашка и Женька. С ними всегда было интересно и весело. Мы много гоняли на лыжах. Особое же удовольствие доставляли нам придуманные Олегом ночные катания с крутых, высоких берегов Унжи. Из дома на эти катания я уходить не мог — мама наверняка бы волновалась. Про наши же ночные вылазки из «сельсовета» она знать не могла и спала спокойно.
Вообще, всяких историй у нас хватало. Героем одной из них стал Сашка. По натуре он был бунтовщиком. Но при этом чрезмерно ранимым. Любую, даже мелкую обиду или несправедливость по отношению к себе он воспринимал гипертрофированно и переживал мучительно.
Однажды Ольга Александровна за какую-то провинность вызвала его к себе и отчитала в свойственной ей резкой манере. Сашка вернулся в «сельсовет» мрачнее тучи, ни с кем не разговаривал, на вопросы не отвечал. А когда пришла пора ложиться спать, он вместо своей кровати улегся на голом столе. На наши недоуменные вопросы отвечал так:
— Она сказала, что я позорю детский дом и мне в нем не место! А раз не место, то я и не буду занимать детдомовское место! Пускай подавится!
— Да брось ты! Ложись нормально. Все равно она ведь не узнает, где ты спал.
— Ни за что!
— Ну возьми хоть одеяло. Укройся.
