Май 1940 года. Каникулы в школе. Солтан собрался ехать с Туганом на Пятигорский ипподром, чтобы подготовиться к рядовым скачкам.
Все готово к этой поездке, но отец и сын вдруг вспомнили о матери: ведь она ни за что не отпустит сына от себя на несколько месяцев, хотя Пятигорск совсем рядом.
– Что же придумать? – спросил Абдул скорее себя, чем сына, сидящего на скамейке в манеже.
– Что придумать? – переспросил Солтан и неуверенно сказал: – Я уже давно придумал…
– Ну-ка…
– Скажем ей, что меня посылают учиться на фельдшера! Мама же мечтала об этом!
– Придумал! – огорчился отец. -Кто же едет учиться в мае, да еще с незаконченным семилетним образованием?
– Откуда маме все это знать? Она поверит…
– Но ведь все всплывет потом!
– Конечно! – беззаботно ответил сын. – Но ты постепенно подготовишь к этому мать!
– Ох, не переношу я неправду… Вы с матерью меня с ума сводите – она чрезмерной любовью к тебе, ты чрезмерной любовью к Тугану! А я между вами. Уж скорее бы ты стал мужчиной! Я имею ввиду – взрослым стал…
Дома Солтан убедился, как трудно отцу начать разговор с матерью: он тянул, выходил во двор, возвращался, молчал, вздыхал. Мать заметила что-то неладное и спросила напрямик:
– Отец мальчика, у тебя какие-то неприятности? Что же ты помалкиваешь? Говори!
Солтан с нетерпением ждал, что ответит отец, но тот почему-то схватился за топор и напильник, яростно начал заниматься делом и, не поднимая глаз от работы, процедил:
– Слушай, дочь Урусовых, нашему Солтану выпало счастье: его посылают учиться на доктора. – Отшвырнув топор и напильник, он громко, как глухому, повторил: – Понимаешь, на доктора!
– Отец мальчика, ты разве не рад этому? Почему так странно говоришь со мной?
– «Странно, странно»! При чем тут «странно»? Так говорю потому, что тебя боюсь, дочь Урусовых, тебя! Скажешь вдруг, что не хочешь отпускать мальчика от себя! – перешел в наступление отец.
– Что ты! – удивилась мать. – Как можно не отпускать, если наш сын едет, чтобы стать ученым? И не просто отпускать надо, а нужно готовить той – праздник, угощение! – Пригорюнившись, она тихо спросила: – А когда уезжает наш мальчик? Ведь надо ему и новую черкеску сшить, и шапку заказать из серого каракуля, и сапоги скрипучие заказать. А рубашку белую с черными нитяными пуговицами я ему уже сшила, но не давала пока надевать.
