— Я выйду? — спросила Арина.
Лампы дневного света вспыхнули чуть сильнее. Алан взглянул на часы.
«Вот! Сейчас!..»
Воздух над умирающим медленно сгущался. Старец вздрогнул и открыл глаза. Алан увидел, как попятился к двери главврач, как Арина прижала руку к марлевой повязке. Воздух пронзил резкий металлический звук. Тень над постелью темнела и упруго покачивалась. Неоновые лампы загудели сильнее и замигали. Очень трудно было удержаться от крика. На постели, по грудь укрытая голубой простыней, лежала женщина в черном костюме. Жирная веревка, кольцом надетая на ее плечо, пачкала подушку. Она вздохнула. На Арину смотрели знакомые черные глаза. Одним резким движением она откинула простыню.
— Сожрали, гады! — простонал Петр Сергеевич.
В палате восстановился ровный белый свет, только он сделался еще контрастнее, еще жестче, еще холоднее.
— Бегите, — пробормотал Геннадий Виссарионович. — Мертвых они не трогают, а вы бегите.
Женщина-трубочист неподвижно сидела на кровати, она смотрела на Арину.
У самого выхода Алан зацепился за что-то ногой и лицом вперед полетел на жесткий ковер. На миг он потерял ориентацию, но тут же, как бы очнувшись, увидел в глубине голубоватого коридора красное платье. Оно мелькнуло и исчезло, как язык пламени.
«Школьная учительница, — отметил он. — Не любят они поодиночке ходить, везде компанией! Куда же делась Арина Шалвовна?»
Арины рядом не было. Главврач Петр Сергеевич вскрывал скальпелем номерной замок на двери центрального входа. Какое-то время у него ничего не выходило, но потом замок все-таки поддался хирургическому вмешательству, и они оказались на улице.
Главврач шагал широко и быстро, он совершенно не смотрел, куда идет, и Алан нагнал его не сразу.
— Вы что, с ума сошли?! — крикнул он. — Нужно вернуться за Ариной Шалвовной! Она осталась там.
— Посмотрите, — Петр Сергеевич остановился и нервно выбросил руку вперед и вверх, показывая на окна седьмого этажа. — Куда вы хотите вернуться?
Из окна падал черный и густой дым.
— Вы видите, они подожгли стационар! — Петр Сергеевич опустился там же, где стоял, прямо на асфальт, и закрыл лицо руками.
— Но ведь призраки не горят? — неуверенно спросил Алан. — Ведь ничего страшного?
— Горят, и как еще горят!.. — Главврач плакал. — Те, кого вы называете призраками, — это люди. Не совсем обычные, но все же люди! Они прекрасно могут и сгореть, и утонуть… Но от сгоревшего человека остается тело, труп… А они после этого вообще перестают существовать… Вспышка света, порыв воздуха… Прошлое можно стереть и огнем, и водой.
