— Значит, вернуться во вчерашний вечер проще, чем выйти в коридор?
— Ну ты же видел, — в ответ на его скептицизм почти простонала она. — Ну ты же видел меня в бинокль на крыше под тентом. Ты видел Олега. Оптика искажает, и с ее помощью можно увидеть то, что недоступно глазу.
— Предположим, — сказал Алан, — я действительно кое-что видел. Но, по-твоему, выходит, что ребенок нанюхался здесь чего-то — этих цветов. И если я увезу его с собой, он везде будет видеть это самое прошлое? — Сухой язык прилипал к нёбу, и последние слова дались с трудом. — Везде будет видеть?
Ему очень хотелось услышать далекий гул самолета, но было тихо. Только тикали собственные старенькие часы, и в окно лился возбуждающий запах ресторанной кухни.
«Нельзя, нельзя этому верить, — думал он, быстро одеваясь и запирая дверь номера. — Но ведь должно же быть какое-то объяснение? Все это явно не сон, но возможна наведенная галлюцинация… — Быстро выйдя из номера, он бросил ключи на столик дежурной по этажу. — Скажем, большая группа гипнотизеров… Писали же о чем-то подобном? Массовое внушение… „В водопроводную воду группой экстремистов подмешаны наркотики!..“ Ерунда, никакая это не галлюцинация — я слишком хорошо все помню. Все до безобразия подлинно, одна эта баба-трубочист чего стоит?!»
Почти у самых дверей гостиницы стояла знакомая машина. Но самого Геннадия Виссарионовича нигде не было видно. Алан остановился на ступеньках, поджидая, но тут же вслед за ним из гостиницы вышла Арина.
— Привет, как спалось? — размахивая черной дамской сумочкой, весело спросила она.
— Отвратительно. — Его несколько удивило изменившееся к нему отношение этой женщины. Она первой сбежала по ступенькам и распахнула переднюю дверцу машины.
— Поехали!
Алан забрался на заднее сиденье.
— Ты уже познакомилась с этим типом? — спросил он. — Я имею в виду Виссарионовича.
На лице Арины Шалвовны возникла короткая гримаса неловкости, она поджала губы.
— Поехали, — повторила она.
Машина вздрогнула, заработал мотор. На водительском месте никого не было, хотя сиденье было продавлено.
Ничего не понимая, Алан Маркович увидел, как сам собой повернулся ключ зажигания, а потом так же сама собой пошла вниз педаль газа.
— Вы уж извините, но он, кажется, вас не видит, — сказала Арина. — Куда мы теперь?
— В стационар, — отчетливо прозвучал голос Геннадия Виссарионовича. — Нужно было сразу, еще вчера туда ехать. Я прошу прощения, задумался. Понимаете, очень трудно привыкнуть к новому состоянию. Я-то сам себя вижу и совершенно не чувствую, что вы меня не видите.
