— Но вы-то докопались? — спросила я.
— Огорчу вас: в том-то и дело, что нет. В теории кое-что ясно, но практическая наука пока бессильна. Имея столь богатый материал, мы изучаем факт нашего существования как некое физическое явление. Но с тем же успехом рыбак может изучать девятый вал, выйдя в море в утлой лодчонке: и любопытно ему, и в удовольствие, а все равно ведь утонет — той же волной и накроет. Так и у нас.
— Значит, у вас стихийное бедствие? — спросила я.
— А это как посмотреть. — Он взял со стола семечку, сдавил ее между пальцами и отправил себе в рот белое ядрышко. — Может, бедствие, а может, и фантастическое везение…
Кромвель перестал щелкать клювом и обиженно глянул на Михаила Михайловича. Тот было взял еще одну семечку, но положил ее обратно.
— Значит, вам повезло, господин призрак?
— Действительно, есть что-то общее с призраками, — задумчиво согласился он. — Но призраки — редкость, они бесплотны — дуновение воздуха, случайное, краткое видение в темном зале, где свершилось злодеяние, а мы вот, будьте любезны, вполне из плоти и крови, продукцию в три смены выпускаем, пьем, спим, все как полагается…
Когда в комнату вошла немолодая женщина в халате и тапочках, я совершенно не удивилась. Волосы женщины были накручены на бигуди. Она взглянула на меня и сказала:
— Павлик, ну-ка быстро ужинать! Ну, куда же ты запропастился?!
Вероятно, я успела привыкнуть к неожиданностям, и меня не удивило то обстоятельство, что эта женщина вошла в квартиру незамеченной и даже умудрилась переодеться и накрутиться. Вместе с ней в комнате появился и окреп резкий, неприятный запах дешевых духов.
— Добрый вечер, — сказал Михаил Михайлович. — Вы уж извините нас, задержались немножко.
— Да что вы, что вы? Какие тут извинения!.. Такое серьезное дело… вы же не для себя, вы же для всех нас, я понимаю… Вы сидите, сидите, не беспокойтесь! Но где же Павлик? — Она осмотрелась. — У него ангина, я вскипятила молоко, а он спрятался.
— Вот видите, как неудобно получилось, — громко прошептал Кириллов, наклоняясь ко мне через стол. — Здесь, оказывается, ребенок болеет. Нужно нам с вами, Арина Шалвовна, куда-нибудь перебраться.
— Если нужно, то давайте, — так же шепотом согласилась я. — Мы полетим? Или, может быть, пойдем сквозь стены?
— Нет-нет, вы все перепутали. Перемещаемся мы, как все люди, ногами. Проблема, скорее, во времени. Оно у нас, у призраков, — он улыбнулся, — немножко другое. Кроме того, теперь ночь, везде или спят, или работают. Мы могли бы с вами посидеть в кафе, но уже поздно, все закрыто. Впрочем, есть ночное кафе для шоферов. Сделаем так. Вы сейчас выйдете по улицу и пройдете, никуда не сворачивая, два квартала. Это будет первый переулок направо, там я и буду вас ждать.
