Зазвонил телефон.
— Постойте, не берите трубку!
Но Геннадий Виссарионович уже держал маленький телефонный аппарат в своих больших руках.
— Да, — сказал он в микрофон. — Ее тут нет. Ну конечно, а ты сомневался? Начальство по голосу не узнаешь?.. Нет, сегодня на завод я никак не попадаю, только завтра, повторяю тебе, завтра!.. Ее нет. Вообще никого нет. — Некоторое время он улыбался, слушал, потом махнул рукой: — Ну все, все, до завтра! — И повесил трубку. — Ну вот видите, все вполне законно, — сказал он, поворачиваясь ко мне.
— Что законно? Кто это звонил?
Я ничего не услышал, а скорее почувствовал. Это даже не было холодком, это было ожидание холодка, когда чувствуешь, что к спине сейчас кто-то прикоснется.
— А вы не догадались?.. — Геннадий Виссарионович не договорил, лицо его вытянулось, он смотрел мимо меня в сторону двери.
Это был мальчик, я сразу узнал его голос.
— Вы Алан Маркович? — спросил он.
— Ну, я.
— Вам письмо, — и он протянул мне стандартный конверт с белой розой, нарисованной в левом углу. На конверте не было ни адреса, ни имени отправителя, зато там было написано: «Алан, голубчик, очень тебя прошу, вскрой это письмо сегодня, не раньше пяти часов вечера!»
— Это ты со мной по телефону говорил? — спросил я, засовывая конверт во внутренний карман пиджака.
— Ну, я.
— А зачем же ты врал?
— А я не врал, у меня правда ангина. — Ребенок был до смешного серьезен. — Телефонный провод оттянут из нашей квартиры. Здесь ведь никто не живет, зачем здесь телефон?
— А кто тогда цветы поливает?
— Цветы мама поливает…
— А письмо как к тебе?.. — Но я не договорил: Геннадий Виссарионович схватил меня за руку, вытащил из квартиры и поволок вниз по лестнице.
— Пошли, пошли!.. — шептал он в страхе. — Это крепы… это крепы — больше некому! Да шевелите вы ногами побыстрее, если хотите остаться целым!
На этот раз мотор не хотел заводиться. Геннадий Виссарионович чертыхался, но не выходил из машины. Наконец ему удалось запустить двигатель. Я достал письмо и хотел уже надорвать белый тонкий конверт.
— Погодите, не надо! — Мой спутник был совершенно бледен, руки его судорожно вцепились в руль. — Не смейте!
— Но почему?
— Посмотрите, за нами погоня!
Я обернулся. По улице, удерживая дистанцию, за нашей машиной двигался уже знакомый красный микроавтобус.
— Знаете, — сказал я, — по-моему, всему есть предел. Мне это надоело. Почему вы вдруг решили, что они нас преследуют? — Но ответа я не получил, машина рванулась, резко набирая скорость.
