Проша побледнела. Павел Ильич просто стоял в паре шагов, открыв рот и выпучив глаза. А Татьяна все кричала, лишь на мгновение, замолчав, сделав глубокий, свистящий вдох. Крик гулко отзывался где-то в потолке и в углах гостиной. Если бы Павел Ильич взглянул в окно, то разглядел бы, как редкие прохожие останавливаются, оглядываются на их окна, выходящие в переулок, и сразу же, прибавляя шаг, стремятся поскорее уйти.
Но Павел Ильич просто смотрел на дочь.
— Уйди, прочь, прочь отсюда! — Павел Ильич вдруг сообразил, что Татьяна кричит, устремив свой обезумевший взгляд на брата, который всем своим видом не выражал ни малейшего сочувствия сестре. — Убирайся! Ты что, не слышишь?
— Отец, вы…
— Прочь! — повторил Павел Ильич и, схватив за рукав, вытолкнул Андрея в переднюю.
Андрей повиновался, но внутри он смеялся безудержно. Нет, смех в такой ситуации был бы явно не к месту, он отлично это понимал. Едва Андрей скрылся из виду, Таня перестала кричать. Легкая дрожь в руках выдавала волнение Александра Матвеевича, отсчитывавшего капли из пузырька в миниатюрную фарфоровую чашечку.
— Андрюша, такое несчастье с твоей сестрой, Павел Ильич расстроен, ты бы погулял, — заискивающим шепотом произнесла в передней Проша.
— Сам знаю, не маленький! — огрызнулся Андрей, про себя вдруг решив: «Ну, я это, положим, так не оставлю. Сейчас отец, конечно, бросится фрукты да сладости ей покупать, а у меня же деньги на исходе, совершенно на исходе. Не знаю, как так получилось. Впрочем, немного еще есть. И вправду, поеду, проведаю Велицких, проветрюсь после всего этого балагана. Да, перебрал я вчера. Откуда Велицкие берут это вино, интересно? С ног сбивает, ей богу».
Андрей сбегал наверх, в комнату, спешно засобирался. В кармане весело, но с какими-то нотками безысходности позвякивали монеты. Андрей запустил руку в карман.
— И как я покажусь в обществе с такой суммой? — он присвистнул. — Как может отец так со мной поступать? Дал слабину я, раз уж собрался, надо было довести задуманное до конца!
В это же мгновение снизу, их кухни, донесся звук разбивающейся посуды. Застегиваясь на ходу, Андрей скользнул по лестнице и прошел на кухню. Проша, кряхтя, ползала по полу и собирала осколки какой-то тарелки.
— Вот куда идут отцовские деньги! Хоть всю посудную лавку скупить, так все равно перебито будет! — Андрей издевательски пожал плечами и улыбнулся.
Прасковья посмотрела на него и залилась слезами.
— Что, боишься, что отец накажет? — продолжал Андрей.
