— Нам угрожает опасность, — ответила Берениса. — Он…
— Подожди, — сухо сказала Артакама. — Ты все это время говорила, а теперь, сделай милость, дослушай меня до конца. Война, голод, болезни — вот серьезные вопросы. При нашем царе Египет стоит прочно и Александрия сияет, как путеводная звезда в темную ночь. Наш муж основал библиотеки, университеты, а также великолепную усыпальницу в честь Александра Македонского. Ученые мужи съезжаются сюда со всего мира. У Птолемея могучая и непобедимая армия, его корабли правят морем, цари замирают, когда его послы являются к ним. Всего этого достиг наш господин. И ты рискнешь навлечь на себя его гнев из-за любовницы?
— Я не боюсь его, — резко ответила Берениса.
— Не боишься? — Артакама откинулась на подушки и закрыла глаза. — Тебе следовало бы его бояться, дорогая сестра. Все мужчины непредсказуемы, а цари особенно.
В это время во Дворце голубого лотоса Птолемей и Майет расположились друг против друга на ложах у бассейна, в котором отражался сад. Они провели день, беседуя и играя в сенет[2]. Она была еще слаба, однако с каждым днем к ней возвращался вкус к жизни. Она с нетерпением ждала прихода Птолемея и сегодня чувствовала себя прекрасно. Когда он был рядом, обаятельный и нежный, она почти забывала о том, что жизнь началась для нее лишь несколько недель назад, а все, что было до того, терялось в сером тумане.
Почти все… кроме повторяющихся снов, волновавших и беспокоивших ее. Ей снились два человека… один золотоволосый… другой черноволосый и дикий… и плач ребенка, которого ей не удавалось увидеть. Каждый раз ей казалось, что это вот-вот произойдет, но когда она открывала глаза, не было ничего, что напоминало бы ее видения. Ничего, кроме пустоты…
— Майет! Вы устали? Может, позвать слуг…
— Нет, не надо, — ответила она, не желая покидать этот великолепный сад, полный пения птиц, журчания фонтанов и шуршания пальмовых ветвей. — Я хорошо себя чувствую. Я хотела бы закончить игру. Пожалуйста!
Каждый из них уже по разу победил, и сейчас у Птолемея оставались всего две клетки до победы.
— Ваш ход, — сказал он, предлагая Майет бросить колышки. — Но вы все равно уже проиграли, госпожа. Пора это признать! — Он знаком велел двум рабыням, державшим опахала из страусовых перьев, удалиться.
— Нет! — возразила она, поднесла колышки к губам, поцеловала их для удачи и бросила на стол. — Ну вот! — закричала она, торжествуя. — Тройка! Я выиграла.
— Вы нечестно играли, — поддразнил он ее.
