Враги вели методичный минометный обстрел наших позиций. При каждом, даже отдаленном разрыве Марина ложилась в снег, а Лосев с добродушным видом приговаривал: «Ничего, Мариночка, привыкнешь. Смотри: я уже не падаю!» В конце концов он взял ее за руку, как маленькую девочку, и так, за руку, привел в роту…
— Да не брошу я вас тут, хоть умрите! — закричала она. Слезы навернулись у нее на глаза, мешая смотреть. — Не уйду, слышите!
Милый, хороший мой, ну еще немножечко!..
Лосев несколько мгновений смотрел на девушку, словно силясь что-то понять, а затем вдруг обхватил ее за шею. Марина почувствовала, как его щетина впилась ей в щеку.
— Вылезем!.. — прохрипел Лосев. — Не дадимся немцам!
И они поползли.
Лосев тяжело дышал. Лицо его вспотело.
— Отдохнем?…
Усталости Марина почти не чувствовала, но было очень жарко. Выбившиеся из-под шапки волосы обледенели. Белой рукавичкой от маскхалата она смахнула пот со своего лица, затем отерла Лосеву взмокший лоб, глаза. Лосев благодарно улыбнулся.
Перестрелка не утихала. С вражеской стороны бил пулемет.
— Товарищ старший лейтенант, пора! — Марина приподнялась, подставляя Лосеву плечо.
— Эх, не догадаются, видно, на этот раз немцы лошадей подать! — сказал Лосев. — А неплохо бы, правда?
Марина улыбнулась:
— Теперь уж мы и сами доберемся.
— Тогда побежали, а? Ведь три ноги на двоих…
Да, повезло ей на днях с этими лошадьми. Уже смеркалось, когда она вышла с группой на задание. Навстречу санитары несли раненых. Вскоре стали попадаться убитые, и чем дальше, тем больше. Саперы шли молча, стараясь не смотреть под ноги. Марина даже обрадовалась, когда услышала стон. «Я сейчас, ребята!» — крикнула она саперам, быстро перевязала раненого, и тут опять: «Сестричка, помоги!» Она и этому помогла, и еще одному. Только вдруг спохватилась: где же ее группа? Ушли саперы. Вокруг свистели пули. Били из автоматов со стороны опушки. Марина обхватила одного бойца поперек туловища и оттащила в придорожный кювет. Вернулась за другим. Враги заметили ее и повели прицельный огонь. Но Марина уже оттащила в кювет второго бойца. Теперь как-то надо было выбираться к своим. И вдруг из лесу, со стороны немцев, вынеслась упряжка с санями. Вот она уже рядом, на дороге. Марина вскинулась навстречу: «Тпру-ру!..» Упряжка остановилась.
Взмыленные кони били копытами мерзлый снег. Фашисты, прекратив стрельбу, выжидали. Все это продолжалось считанные мгновения. Вот раненые уже в санях. Едва Марина сама ухватилась за связи, как кони рванули и понесли. Противник вдогонку открыл бешеную стрельбу, но было уже поздно.
