Она скувырнулась в снег по другую сторону вала. Поднявшись на ноги, еще успела поймать взглядом взбиравшегося на гребень командира роты. И в этот момент перед глазами взметнулось огромное пламя, ее оглушило и отшвырнуло в сторону.
Марина открыла глаза, осмотрелась. Снег вокруг нее был весь черный. Сильно пахло гарью. Рядом били из автоматов короткими очередями. Чуть дальше, приглушенней, рвали воздух длинные очереди. Там, за дорогой, почти непрестанно вспыхивали маленькие трепетные огоньки. Слышался близкий посвист пуль. Шел настоящий бой.
Вдруг кто-то крикнул:
— Старший лейтенант ранен!
Марина поползла на голос и почти тотчас же увидела Лосева и еще одного сапера возле него. Лосев пытался подняться на руках и снова со стоном падал в снег.
— Ребята… пускай отходят!..
Увидев Марину, сапер, находившийся при командире, спросил:
— Управишься с ним одна?
— Ладно, — сказала Марина.
— Мы прикроем, — и сапер исчез.
— Лосев опять приподнялся на руках:
— Где ребята?… Пускай… отходят…
На бедре у него расплылось по маскхалату большое темное пятно. Марина только успела достать из сумки бинты, как немцы запустили целую серию ракет. Огонь еще больше усилился. Словно при свете дня, Марина увидела дорогу: большое черное пятно и уходящие от него вправо и влево снежные валы. Увидела лежащие в снегу белые фигурки саперов — метрах в ста левее себя. Увидела немцев — там, впереди, за черным пятном воронки, тоже в какой-нибудь сотне метров…
Когда ракеты погасли, она перебинтовала Лосеву рану.
— Товарищ старший лейтенант, обхватите меня за шею! Крепче!
Если бы можно было приподнять голову! Но пули вжимают в снег.
Автоматные очереди сливаются в сплошную трескотню, и теперь трудно разобрать, где наши, а где враги.
— Товарищ старший лейтенант!
— Уходи… Уходи, Маринка, я сам как-нибудь… А то нас обоих…
Он совсем не может двигаться! Что делать? Фашисты, наверное, уже перешли дорогу… Позвать кого-нибудь из саперов? Не услышат, далеко… Она находилась сейчас в том состоянии слепого исступления и отчаяния, когда все становится безразличным, даже свистящие над головой пули. Все, кроме одного-единственного дела, на котором сконцентрировались вся ее воля, нервы, сила. Ухватив Лосева обеими руками за поясной ремень, она попыталась оттащить его подальше от дороги. Лосев слабо помогал ей руками и здоровой ногой. При каждом усилии лицо его кривилось от боли.
— Маринка… Прошу, уходи… — хрипел он. — Я сам выберусь.
Она вспомнила день, когда получила назначение в роту. Лосев сам пришел за нею в санчасть, чтобы проводить в расположение роты.
