Правда, в настоящий момент некому было обратить на нас внимание. Я не видел ни домов, ни людей. Одни офисные здания и припаркованный фургон для доставки продуктов. Я чувствовал, что мы близко от Сандертона. Впереди показалось что-то смутно знакомое — перекресток, где местный фермер торговал когда-то фруктами и овощами на прилавке у дороги. Теперь здесь был видеомагазин, но я увидел вывеску, и, когда мы наконец подъехали к перекрестку, я уверенно повернул налево, думая, что взял правильное направление. Тут могли возвести новые здания, проложить новые дороги, изменить названия улиц. Но реки жили дольше людей, и эта дорога должна была привести нас к Покапо. Там я собирался бросить мотоцикл и скрыться на территории, которую всегда знал и помнил.
Последняя успокоительная мысль и треск мотора утихомирили внутреннюю дрожь. Я перестал думать о будущем. Оглядевшись вокруг, понял наконец, что имела в виду Элис Лун, называя меня динозавром.
Мой Сандертон был длинной, прямой, пыльной улицей. На ней стояли низкие одноэтажные дома без претензий — простые коробки для простых рабочих. У каждого домика — заборчик, а за ним — крошечная лужайка с побитым автомобилем.
Этого места больше не было и, судя по всему, давно, хотя и не верилось, что за двадцать лет произошли такие большие изменения. В мое время здесь еще можно было обнаружить признаки Эдема — маленькие кварталы с магазинами для взрослых и барами для девушек. Теперь это был другой Сандертон. Совсем другой. Я видел зеркальное отражение одинаковых одноэтажных магазинов и офисов, вытянувшихся в линию по обе стороны дороги. Бросались в глаза аляповатые кричащие вывески: ломбарды, оружейные магазины. На продуктовых лавках, напротив, вывески были незаметными.
Большинство заведений закрыли окна решетками, из-под металлических дверей пробивались узкие полоски света. Было десять часов утра, пора бы им всем открыться, но, должно быть, боялись. Все здания были грязными: специфическая грязь, свойственная дешевым, недавно построенным конторам.
Бетонная череда неряшливых строений тянулась в обоих направлениях, но все же я смотрел и вперед, и назад, стараясь отыскать в новом мире хоть что-то хорошее. А что, если теперь весь город так выглядит? Или весь мир? Я был чужаком в месте, которое когда-то знал, в котором вырос. И снова мне захотелось перенестись в Гвинет, в камеру размером десять на двенадцать шагов. По крайней мере, там я знал, где нахожусь.
