Когда дорожка привела их к лужайке, где начиналась территория школьного двора, Элли неожиданно пришла в голову странная мысль:
— Почему, скажи на милость, Изабелла послала за мной тебя, а не какого-нибудь школьника младшего класса?
— Просто я был на собрании префектов, где председательствовала Изабелла. Ну, мы разболтались, вспомнили о том, что ты наказана, и… — Он пару секунд помолчал, потом добавил: — Короче, она поручила эту миссию мне. В этом нет ничего необычного. Тем более она знает, что мы с тобой… хм… друзья…
Она с удивлением на него посмотрела:
— А я и не знала, что ты префект.
— Неужели? — сказал он, притягивая ее к себе. — Ну вот. Теперь знаешь. А значит, должна делать все, что я тебе скажу. Потому что я — босс.
Она рассмеялась, выскальзывая из его объятий.
— Вот как ты это понимаешь. Надо будет навести в этом вопросе порядок.
Она захохотала и побежала по направлению к зданию. Следовавший за ней по пятам Сильвиан поймал ее, обессилевшую от смеха, у дверей школы. Когда она потянулась к ручке двери, та неожиданно распахнулась словно сама собой и в дверном проеме возникла монументальная фигура мистера Желязны.
У Элли смех, образно говоря, примерз к губам.
— Мисс Шеридан? — Хотя стояло утро субботы, учитель истории был одет в строгий костюм и галстук, а в его голосе ясно слышались неодобрительные нотки. — Очень рад лично убедиться в том, сколь серьезно вы воспринимаете наложенное на вас взыскание.
«Раньше меня арестовывали куда менее сварливые и желчные люди», — подумала Элли.
Прежде чем она успела хоть что-то сказать в свое оправдание, Сильвиан шагнул вперед и в прямом смысле закрыл ее грудью от мистера Желязны.
— Это моя вина, мистер Желязны. Я пытался приободрить и развеселить Элли, поскольку, когда встретил ее на тропе по дороге в академию, она выглядела такой печальной и уставшей от проделанной утром тяжелой работы, что у меня сжалось сердце. Прошу вас, не осуждайте ее за то, чему был причиной я.
Мистер Желязны прошел мимо них по лестнице, бросив на ходу:
— Тяжелый физический труд — заслуженное воздаяние за неприглядные поступки.
— Совершенно справедливо, — сказал Сильвиан, придерживая дверную створку и пропуская в помещение Элли, предпринимавшую героические усилия, чтобы не расхохотаться в голос.
Когда они вошли в холл и дверь за ними захлопнулась, Элли аж согнулась от смеха, но Сильвиан поторопился утихомирить ее.
— Не здесь, ma belle Элли, только не здесь, — прошептал он. — У него исключительно острый слух.
