Аспазия вздохнула.
— Никто мне такого не говорит.
— Тогда ты сама виновата, можно одеваться просто и в то же время пригоже. Если захочешь, я дам тебе несколько советов, как это делается.
Аспазия растерянно огляделась по сторонам, она не знала, что отвечать.
— И вообще, — продолжала Зиновия, — ты, на мой взгляд, слишком напрягаешься, к чему это? Разве у тебя в доме недостаточно слуг? Сколько тут живет человек? Наслаждайся жизнью. Ты стала какой-то угрюмой — нет, я не допущу, чтобы ты и впредь так жертвовала собой.
— Твои упреки не столь уж несправедливы, — отважилась признать Аспазия и, когда Зиновия покинула ее, чтобы постучаться в дверь Лидии, подумала: «Какая же она красавица, беззаботная жизнь, похоже, идет ей на пользу, а вот мы здесь совершенно закисли».
Лидия лежала на диване и читала. Мопс заворчал. Его хозяйка сделала вид, что хочет подняться, однако Зиновия не допустила этого и присела к ней на мягкие подушки.
— Знаешь, кого ты мне напоминаешь на этом ложе, — начала красивая змия, — своими пышными формами и светлыми, как у русалки, волосами? Ты напоминаешь мне покоящуюся Венеру на картине Тициана в Дрезденской галерее.
Лидия польщенно улыбнулась.
— Но какой от этого прок? Ведь я так и не обрела мужчину.
— Потому что ты сама не хотела, — быстро возразила Зиновия, — я это лучше знаю, мужчины еще и сегодня пускали бы из-за тебя пулю в лоб, если бы это доставляло тебе удовольствие.
Лидия удивленно вытаращила голубые глаза.
— Да, я знаю о тебе больше, чем ты полагаешь, — с улыбкой продолжала Зиновия. — Рассказывают, что уже ребенком ты была такой миловидной, округлой и вальяжной… Когда во время игры нужно было бежать и тебе кричали: «Быстрее! Быстрее!», ты обычно заявляла в ответ: «Я и так стараюсь изо всех сил».
— Откуда тебе это известно?
— Мне известно и того больше. Девушкой ты была слишком ленива, чтобы отвечать на любовные письма, а однажды, отправившись на свидание, битый час отдыхала на полпути. Тем временем твой пылкий поклонник потерял терпение и ускакал прочь.
Теперь Лидия тоже громко расхохоталась.
— Я придерживаюсь того мнения, — сказала она, — что все несчастья людей коренятся в их лихорадочной погоне за наслаждениями. А вот мне наслаждение представляется излишним напряжением сил. К чему, например, затягивать себя шнурами с тугими застежками, а потом ужасно потеть — только ради того, чтобы посмотреть какую-то пьесу; или возьмем это мучение на балах: корсет, неистовые танцы, ни поесть, ни попить нельзя, и все только для того, чтобы отхватить мужчину, который потом тебя же и будет мучить. Настоящее счастье заключено в покое.
