Весь день стаскивал Мовшович людей племени своего в одно место. Только Суламифи не нашел. Туда же он стащил лошадей, верблюдов, ослов и приплод их. А потом накрыл мертвый холм кожей шатров и поджег. Зловонный дым поднялся к нему. Три дня горел погребальный костер, и три дня Мовшович недвижимо стоял около костра. А потом последние дымки растаяли в жарком воздухе, и на месте рода Мовшовича остался невысокий холмик пепла. А потом с гор ливанских потянул ветерок и развеял последние остатки верблюдов Мовшовича, лошадей и ослов Мовшовича, жены его Ксении и сына его Исаака, сокращенно Костика.
- Ну что, Господи, - поднял Мовшович глаза в небо, - наказание твое я получил. Не мне судить о соразмерности греха и наказания. Все в твоих руках, Господи... А каково же будет твое милосердие, Господи?
Но Бог молчал, Только издалека, с запада, из пустыни, где не могло обитать ни одно живое существо, послышался топот. Мовшович даже не стал вытаскивать меч. Ну убьют его, ну и что?.. Раз и навсегда пресекся род Мовшовича, и его смерть ничего не добавит к бесконечной безнадежности факта.
Меж тем топот приближался, и вот уже около Мовшовича остановился могучий конь вороной масти. Бока его мерно поднимались и опускались, дыхание было ровным. Как будто он прискакал с соседнего пастбища, а не из западной пустыни, где не могло обитать ни одно живое существо.
- Спасибо тебе, Господи, - поблагодарил Мовшович невидимого Бога, вскочил на коня и двинулся на восток, где скрылось племя, погубившее его род.
И день ехал Мовшович, и два ехал Мовшович, и три... Он ничего не ел и ничего не пил. Потому что в пустыне, по которой ехал Мовшович, не было ни еды, ни питья. И тем не менее чем дольше он не пил и чем дольше он не ел, тем больше крепли его мышцы, тем острее становился его взгляд, тем резвее становился его вороной конь. Как нам кажется, именно в то время родилось и именно в связи с эффектом Мовшовича разбрелось по миру выражение "питаться святым духом". И как в данном случае, так и впоследствии подтвердилось, что этот самый святой дух - главнее любой телесной пищи и способен поддержать человека в его благих начинаниях. И только благих!
Короче говоря, на шестой день пути Мовшович, обожравшийся святым духом, заметил на горизонте дымы становища. Мовшович знал, что это то самое становище, знал, что там живут те самые люди и знал, что ему с ними делать. Как святой дух питал его все это время, так и божий промысел привел его к врагу. К тому же меч за опоясывавшей Мовшовича веревкой раскалился и вибрировал от нетерпения. Мовшович въехал в становище. Племя кланялось седому Мовшовичу, всем своим благостным видом напоминавшему пророка, который несет людям племени слово Божье.
