Всё не так было в этом городе, всё было чересчур мерзко, и, шагая вслед за Аргхадом, Илья вдруг усомнился: а стоит ли винить во всём этом малыша? И вообще кого бы то ни было? Может быть, Илья просто чего-то не знает. Может быть, это какой-то особенный город. Например, город-концлагерь для провинившихся послушников ордена — говорят, есть такие города… А Рогхана? А лекарь?.. Ну, пусть не концлагерь, пусть что-то другое, неизвестное Илье, но вполне объяснимое. Потому что ведь это же дико и непредставимо, чтобы Чистильщик…
Додумать Илья не успел.
Но он успел выхватить кумангу и посмотреть в глаза нападавшему. Сработал рефлекс, не однажды выручавший Илью почти в каждом городе. Потому что почти в каждом городе находились безумцы, мечтавшие завладеть кумангой. Как правило, они прыгали с крыш.
И в этот раз нападение было произведено сверху. Но не с крыши. Это был конник. Алебарда его была, вопреки Уставу, расчехлена, и широкое лезвие продолжало падать на Илью, когда голову конника наконец охватил серый мерцающий ореол.
— Аааааай! — закричал он, отчаянным усилием разворачивая алебарду плашмя и одновременно пытаясь отвести удар в сторону. Вряд ли бы это ему удалось, но в самый последний момент Илья уклонился сам.
Перекалённое лезвие жахнуло о камни, звонко лопнуло и брызнуло осколками по брусчатке. А конник, запутавшись от поспешности в стременах, с грохотом ссыпался под ноги Илье.
— Я тебя не задел? Я не задел тебя? — бормотал он, пытаясь подняться и не обращая при этом никакого внимания на факел — Аргхад наконец примчался спасать и карать и колошматил его этим факелом по чему попало и почём зря.
Какое-то время Илья молча смотрел на них. Лошадь конника шумно вздохнула. Илья тоже.
— Аргхад! — наконец позвал он. Тот немедленно прекратил избиение и повернулся внимать. — Отойди в сторонку и затуши факел, — приказал Илья. — Нет, погоди! Сначала покажи мне твою правую руку. Раскрой ладонь… Посвети…
Татуировка у него была. Настоящая. И ожоги тоже.
Заманчиво простая версия отпадала.
— Затуши факел, — повторил Илья. — Стань возле стеночки и стой тихо.
Затем он повернулся к коннику, уже стоявшему перед ним навытяжку, и допросил его. Ответы были по-военному кратки, исчерпывающе точны и покаянны.
Конника звали Баргха, он был легатом при командире дюжины дюжин, и вся эта дюжина дюжин сейчас находилась в городе, имея целью поимку Ильи. Рейдовая тройка, которая, приняв Илью за недочистка, доставила его в этот город, была на обратном пути перехвачена вестовым из Дракониата. Однако на том месте, где они бросили недочистка, его уже не оказалось. Спустя четыре часа город был окружён усиленным заслоном. Сейчас дюжина дюжин конников прочёсывает его, медленно двигаясь от южных окраин к центру, а он, легат Баргха, был послан вперёд, чтобы предупредить Чистильщика Аргхада, которого случайно знал в лицо. Увидев его без плаща и без куманги, Баргха понял, что произошло то, чего опасались преподобные: Чистильщик Илья, якобы спятивший после двенадцати миссий, сумел завладеть кумангой и теперь представляет реальную угрозу для достижения Великой цели. Разумеется, величие цели ничто перед величием самого Ильи, но тогда Баргха не понимал этого. Спрятавшись в проулке, он пропустил обоих вперёд, расчехлил алебарду, бесшумно выехал на мостовую, догнал и привстал в стременах, намереваясь отрубить Илье правую руку. К счастью, в последний миг он осознал чудовищную преступность своего замысла, в котором искренне раскаивается. Но никакого снисхождения к себе он не ждёт, к смерти готов и умрёт с именем Ильи на устах…
