— Ну, что бы ты сделал, если бы знал?
— Я бы выследил вас!
Она посмотрела на него сразу посветлевшими глазами:
— Не смей, слышишь, не смей! Если ты хоть раз попробуешь меня выследить и я это узнаю, — не показывайся мне больше на глаза. Прежде всего никто не давал тебе права следить за мной. Вольна я или нет делать, что хочу?
Задыхаясь от удивления и гнева, он пробормотал:
— Никто не давал права? Никто не давал права?.. Ты говоришь, никто не давал права?..
— Да, никто не давал… А потом я не хочу!
На ее лице отразилось отвращение.
— Шпионить за женщиной подло. Если ты хоть раз посмеешь проследить, куда я иду, я без долгих разговоров выставлю тебя за дверь.
— Так выходит, что мы уже друг для друга ничего не значим, — не веря своим ушам, пробормотал он, — я для тебя ничего не значу… Мы не принадлежим друг другу… Послушай, Фелиси, вспомни…
Но она в нетерпении перебила его:
— Ну, что я должна вспомнить?
— Фелиси, подумай, ведь ты была моей!
— Не хочешь ли ты, милый мой, чтобы я об этом целый день думала? Это уж чересчур.
Он посмотрел на нее скорее с любопытством, чем с гневом, и сказал горько и вместе с тем мягко:
— Да, ты бессердечна!.. Ну что же, Фелиси, будь бессердечна. Будь бессердечна сколько хочешь! Не все ли равно, раз я тебя люблю? Ты моя, я возьму тебя, возьму и не отдам. Пойми! Не могу же я вечно мучиться, как дурак! Послушай: я все забуду. Мы снова будем любить друг друга. И на этот раз все пойдет хорошо. Ты будешь принадлежать мне, и только мне. Ты знаешь, я человек порядочный. Ты можешь мне верить. Дай мне только стать на ноги, и мы поженимся.
Она посмотрела на него с презрительным удивлением. Он подумал, что она сомневается в его театральной карьере, и, чтобы рассеять ее сомнения, он выпрямился во весь свой длинный рост и сказал:
— Ты не веришь в мою звезду, Фелиси? Напрасно. Я чувствую, что у меня большой драматический талант. Пусть только мне дадут роль, и я покажу, на что я способен. И не только в комедии, но и в драме, и в трагедии… Да, в трагедии. Я умею читать стихи. А этот дар сейчас встречается все реже и реже… Итак, Фелиси, ты не можешь счесть за обиду мое предложение жениться на тебе. Конечно же нет… Мы поженимся, когда это будет возможно и своевременно. Над нами не каплет. А пока мы заживем по-старому, как на улице Мучеников. Ты помнишь, Фелиси, как мы были там счастливы! Кровать была узкая. Но мы говорили: «Что с того». Теперь у меня две прекрасные комнаты на улице святой Женевьевы, позади церкви святого Стефана. На всех стенах у меня твои портреты… И наша узенькая кроватка переехала туда с улицы Мучеников… Послушай, я слишком много выстрадал, дольше страдать я не в силах. Я требую, чтобы ты была моей, только моей.
