В сырой тишине раздавались три звука: плеск волны, легкое, освобожденное от нагрузки прожекторов и болиндера пыхтение электростанций и постукивание далеких тяжелых сапог. Это шли к пирсу сплавщики.
- Что будешь делать, Олег? - спросил капитан.
- Его ждет милиция! - ответил Прончатов. - Я милиционера пока посадил в сторожку, но он здесь. Ты сказал Безродному?
- Нет. Не могу...
Сплавщики шли в ногу, но тяжело, волоча по дереву подковки сапог, запинаясь носками, ерничая коленями. Капитан и директор прислушались к шагам, услышали все, что было за ними: три бессонные ночи, три дождливых дня, пудовые грузы, жидкая похлебка из прошлогодней вяленой рыбы, Вятская протока, узкая горловина Богодуховского поворота. В тяжелой, отрешенной поступи сапог слышались изодранные в кровь руки, стонущие от напряжения спины, иссеченные ветром и дождем лица.
- Прости, Олег, - тоскливо сказал капитан. - Я лучше уйду.
- Не уходи, Борис! - попросил Прончатов. - Я хочу поблагодарить ребят при тебе.
Директор вдруг широко улыбнулся, лихим движением сбил шляпу на затылок, распахнул плащ. С ног до головы веселым стал Прончатов, громко засмеялся, прошелся по пирсу, разминая длинные, сильные ноги.
- Все-таки мы привели этот плот, черт возьми! - громко сказал Прончатов. - Слава нам, братцы!
Еще больше повеселел директор Прончатов, помолодел- серый плащ мягко струился с плеч, яркий галстук сверкал. Он шагнул навстречу четырем сплавщикам, с размаху обнял за плечи Семку Безродного.
- Здорово, Васька Буслаев! - пророкотал Прончатов. - Здорово; богатыри, черт бы вас побрал!
- Здравствуйте! -смущенно ответили сплавщики. - Здравствуйте, Олег Олегович, Едгар Иванович!
Крепки, мускулисты шахтеры - четверо сплавщиков были сильнее; широки в плечах водолазы - четверо были крупнее; мощными шеями славятся борцы - у четверых шеи казались стальными; открытыми, обветренными лицами гордятся рыбаки - у четверых лица потемнели, как кора старой сосны. Отборные ребята, четверо из трех тысяч, работающих в сплавконторе, стояли на пирсе, но и среди них богатырем выглядел Семка Безродный, закованный в брезентовые доспехи. На полголовы выше других, шире в плечах, веселее и моложе был он.
- Вот так... Так оно... - смущенный горячей встречей, бормотал Семка Безродный. - Приволокли плот... Привели, одним словом...
- Это дело, братцы, надо отметить! - весело сказал Прончатов. - Сам бог, братцы, велел!
Словно и не бывало городского, интеллигентного облика директора Прончатова: распустился и обвис узел галстука, некрасиво повис на широких плечах дорогой плащ, в молодой, непритязательной улыбке расплылись губы. Двадцатитрехлетний сплавщик Семка Безродный выглянул из распахнутого плаща директора Прончатова.
