Воздух, залетавший в открытое окно мерседеса, был чистым, холодным и свежим, как газообразная свобода. Он посмотрел на часы. Маленькая чайная вечеринка Миранды, вероятно, продлится еще два часа, времени хватит для того, чтобы отправиться к Адриенн. Хотя они часто разговаривали, он не видел ее почти месяц и еще не говорил об уникальном подарке Миранде — рамка в перчаточным ящике был для Адриенн. Он знал, что ей понравится чувство контроля, которое она ощутит, взяв стекло, — почти богоподобная возможность закончить чье-либо существование по своему желанию.
Он посмеивался, сворачивая к Адриенн. Когда он ушел, Миранда и ее дружки передавали между собой персиковое стеклышко; с этими трясущимися старыми воблами было мало вероятно, чтобы оно уцелело до его возвращения. Он выключил двигатель и бросился вверх по дорожке. Прежде чем постучать, он спрятал подарок за спиной.
— Чаннинг! — воскликнула Адриенн, открыв дверь. — Я так скучала по тебе!
Она схватила его за руку и потянула внутрь.
— На сколько ты можешь остаться?
Он усмехнулся. Как похоже на нее: жадничать с самого начала!
— Час, — ответил он, — два — самое большее. Но вот я принес тебе кое-что. — Он протянул коробку, затем дразня, отдернул. — Но это совсем особенное. И очень хрупкое.
Адриенн взяла ее почти благоговейно.
— Черт, Чаннинг. Ты знаешь, как она следит за своими денежками — и как ты это объяснишь?
Он последовал за ней в гостиную и смеясь, развалился в кресле.
— Очень скоро мне не понадобится объяснять. Она обязала избавить весь мир — и меня — от нее во имя добра. Может быть, даже со временем я отплачу!
Aдриенн нахмурилась и опустилась на ковер, сев на индейский манер.
Если исключить скромно наложенный макияж, это было как рассматривать свое отражение в зеркале.
— Я не понимаю.
Она не стала дожидаться его объяснений, скользнула ногтем по позолоченной наклейке и вскрыла клапан. Ее пальцы нежно сомкнулись вокруг дымчатого стекла и подняли его. Она тихо ахнула.
— Оно прекрасно! Но… что это?
— Это жизнь, — сказал он с воодушевлением. Такая сложная, глубокая идея — и все же ему удалось объяснить ее в двух словах.
— Чья-то жизнь, да? — спросила она мечтательно. Она верила ему без вопросов; слова ее близнеца всегда были бесспорны. Ее длинные пальцы смыкались вокруг хрустальных нитей, открывались и смыкались. — Как… заманчиво.
Ченнинг видел, что она была очарована, и указал на коробку.
— Инициалы твоей…персоны на коробке. Почему бы тебе не посмотреть, какие?
