Раск держался так высокомерно, как будто мог заработать журналистскую премию на одной харизме. Мама по-прежнему его ненавидела и отказывалась смотреть репортажи. Она говорила, что еще немного — и люди начнут показывать пальцами на подозреваемых, начнутся суды Линча. Напряжение в городе росло, и ожидание третьего убийства нависло над нами как грозовая туча.
«Пока полиция проводила экспертизу места преступления, — продолжил Раск, — наша команда вела собственное расследование и нашла кое-что любопытное: нераскрытое преступление, совершенное в Аризоне более сорока лет назад, когда было обнаружено серое вещество, очень похожее на то, которое мы имеем в данном случае. Поможет ли это поймать убийцу? Мы сообщим кое-что новое обо всем этом сегодня в десять вечера. С вами был Тед Раск на „Файв лайв ньюс“. Сара?»
Но в десять часов Тед Раск не появился на экране. До него добрался Клейтонский убийца. Оператор нашел Теда после половины девятого в проулке за мотелем, где его выпотрошили, одной ноги не было. На лицо и голову выплеснули огромное количество едкого черного вещества. Видимо, оно было горячим, поскольку на коже образовались красные пузыри — настоящий омар.
— Говорят, ты терроризируешь ребят в школе? — спросил доктор Неблин.
Я проигнорировал его вопрос — смотрел в окно, думал о теле Раска. Что-то с ним… не так.
— Не хочу использовать диагноз как оружие, чтобы пугать людей, — сказал Неблин. — Мы с тобой делаем это для того, чтобы ты смог стать лучше, а не для того, чтобы размахивал своей патологией перед лицом других людей.
Лицо. На лицо Раска выплеснули какую-то грязь… Для чего? Это казалось унизительным — такого убийца не делал никогда прежде. Что происходит в городе?
— Ты игнорируешь мои вопросы, Джон, — заметил Неблин. — Думаешь о вчерашнем убийстве?
— Это было не простое убийство — серийное, — ответил я.
— Разве есть разница?
— Конечно, — сказал я, поворачиваясь и глядя ему в глаза.
Я чувствовал себя так, будто он огорчил меня своим невежеством.
— Ведь вы психотерапевт, должны в этом разбираться. Просто убийство… это что-то другое. Обычные убийцы — это пьяницы или обманутые мужья, у них есть свои причины, чтобы убивать.
— А у серийных убийц таких причин нет?
— Убийство — это само по себе причина, — сказал я. — Внутри серийного убийцы есть какой-то голод или пустота, и он, убивая, заполняет эту пустоту. Назвать это убийством… значит упростить случившееся. Само это слово начинает звучать глупо.
