Навек ваш, Потрошитель - Роберт Альберт Блох

Передо мной стоял типичный, будто сошедший со сцены, англичанин. Мы молча разглядывали друг друга.

– Сэр Гай Холлис? – спросил я.

– Именно так. Я имею удовольствие беседовать с Джоном Кармоди, психиатром, не так ли?

Я кивнул и окинул взглядом фигуру моего необычного посетителя, Высокий, стройный, песочного цвета волосы, плюс традиционные пышные усы. И конечно, твидовый костюм. «В кармане он наверняка держит монокль, – подумал я, – интересно, куда он дел зонтик; очевидно, оставил в приемной?»

Но гораздо больше, честно говоря, меня интересовало другое, какого черта понадобилось сэру Гаю Холлису из Британского консульства искать встречи с совершенно незнакомым ему человеком здесь, в Чикаго?

Сэр Гай Холлис не торопился удовлетворить мое любопытство. Он сел, откашлялся, нервно оглядел комнату, постучал трубкой о край стола и наконец заговорил:

– Мистер Кармоди, – произнес он, – вам приходилось когда-нибудь слышать о… о Джеке Потрошителе?

– Это вы об убийце? – спросил я.

– Именно так. Он – самое страшное чудовище из всех, подобных ему. Страшнее Джека Прыгунка или Крипиена. Джек Потрошитель. Кровавый Джек.

– Слышал о нем, – сказал я.

– Вам известна история его преступлений?

– Послушайте-ка, сэр Гай, – процедил я сквозь зубы. – Если мы начнем пересказывать друг другу бабушкины сказки о знаменитых преступлениях, мы с вами вряд ли добьемся толку.

Ага, это явно задело его за живое. Он сделал глубокий вдох.

– Тут не бабушкины сказки. Это вопрос жизни и смерти.

Он был настолько поглощен своей навязчивой идеей, что и говорил соответственно. Что ж, и терпеливо выслушаю все, что он скажет. Нам, психиатрам, за это платят.

– Продолжайте, – сказал я ему, – выкладывайте свою историю.

Сэр Гай зажег сигарету и заговорил:

– Лондон, 1888 год, время между поздним летом и началом осени. Тогда это все произошло. Неизвестно откуда, на ночные улицы безмятежно спящего города опустилась зловещая тень Джека Потрошителя, тень убийцы, крадущегося с ножом по трущобам лондонского Ист-энда, подстерегающего прохожих у жалких пивнушек Уайтчепела и Спайтлфилда. Никто не знал, откуда он пришел. Но он нес с собой смерть. Смерть от ножа.

Шесть раз этот нож возникал из ночного мрака, шесть раз чья-то рука опускала его, чтобы перерезать горло и изуродовать тела жертв – лондонских женщин. Уличных потаскушек и проституток. Седьмое августа – первый случай зверского убийства. На теле жертвы насчитали тридцать девять ножевых ран. Чудовищное зверство. Тридцать первое августа – следующая жертва. Заволновалась пресса. Но гораздо больше это волновало обитателей трущоб.