— Прямо как люди, — усмехнулся Абрам.
Он все больше осваивался среди народа Северного Оленя, хотя чувствовал свое превосходство над ними и знал, что они чувствуют то же самое по отношению к нему. Это было добродушное соперничество. Когда он попытался описать свой дом, Бодолф спросил:
— Ты весь год живешь в одном и том же доме?
— Да, уже много лет.
На его товарищей это произвело очень сильное впечатление. Они стали пощипывать носы и гримасничать.
— Мы подметаем в нем, — оправдывался Абрам. — Мы поддерживаем в доме чистоту.
— Почему вы живете в одном доме?
— Чтобы сторожить виноградник.
— Вам нужно сторожить виноградник?
— Ну я же сказал.
— А если ты не будешь сторожить его, тогда виноград не вырастет?
— Конечно же, вырастет.
— Так зачем тогда сторожить виноградник?
— Чтобы другие не рвали виноград.
— А почему другие не могут рвать виноград?
— Потому что он наш.
Бодолф переглянулся с остальными.
— Значит, если к вам приходят чужие, они не могут брать этот виноград?
— Именно так.
— Но почему? Ведь плоды растут на лозе.
— Но эти лозы вырастил мой авва, поэтому виноград принадлежит ему.
Эскиль нахмурился:
— Если бы твой авва умер, лозы тоже погибли бы?
— Нет, конечно.
— Так как же они могут принадлежать ему?
Напустив на себя важность, он рассказал им историю Талиты и Серофии. И возмутился, когда они стали хохотать. Но чем больше он пил медовуху и чем дальше рассказывал эту историю, тем смешнее она казалась ему самому, и скоро он сам уже хватался за живот, потешаясь над давними проделками этих невозможных женщин.
Под конец, несмотря на разницу во взглядах, Абрам и люди Северного Оленя сошлись в одном: в том, что хмельные напитки заслуживают всяческого одобрения.
Наконец они захотели послушать его собственную историю, которую он закончил так:
— Я не знаю, почему я убежал и не хотел возвращаться. Я мог остаться с торговками пером и зажить спокойной жизнью. Но что-то толкало меня на запад, и теперь мне кажется, что я дошел до края света.
— Может быть, ты ищешь свою цель, — сказал Бодолф, и остальные закивали с серьезным видом.
Так Абрам провел и вторую зиму среди народа Северного Оленя — охотился на тюленей и приносил их Фриде, ночью засыпал в ее объятиях, а днем они разговаривали, хотя день ничем не отличался от ночи. Она показала ему вспышки света в северном небе, танцующее видение, окрашенное в сказочные цвета. А он рассказал ей про пустыню и соленое безжизненное море. Им было уютно вместе — с Фридой Абрам на какое-то время забывал о своем позоре, из-за которого он оказался здесь, и о совершенном преступлении. Он зарывался лицом в ее кукурузные волосы и говорил, что она — любовь всей его жизни, она только смеялась в ответ и дразнила его, потому что слышала, как он во сне зовет Марит, и знала, что темноволосая женщина из сна — ее соперница.
