– Тихо! – Страж подскочил к Гераку и ткнул его кулаком под дых. Герак согнулся пополам и выпучил глаза, как рыба, вытащенная на берег, пытаясь вдохнуть в легкие хоть толику воздуха. Слезы потекли у него по щекам. Баллас отвел глаза.
Раздались шаги. Крепко схваченный за руки Баллас не мог обернуться, но увидел, как стражники приосанились и расправили плечи.
– Благой Магистр, – с поклоном сказал стражник с факелом.
Подошел высокий священник – тот самый, что допрашивал Балласа. Его сопровождал человек, облаченный в длинную хламиду из коричневой шерсти. Глубокий капюшон был надвинут на голову, полностью скрывая лицо.
«Монах? – подумал Баллас. – Зачем он здесь?» Благой Магистр зябко повел плечами и поплотнее запахнул плащ.
– Холодно нынче, – сказал он стражникам. – Давайте-ка начинать. Я не собираюсь торчать здесь всю ночь.
Магистр развернул пергаментный свиток и начал читать:
– Ныне, в одиннадцатый день одиннадцатого месяца, года девятьсот девяносто шестого от Воссоединения Четверых, я исполняю священный долг, предавая казни двоих людей, кои в соответствии с высочайшим повелением были подвергнуты суду и признаны виновными в совершении богопротивных преступлений… – Магистр поднял голову. – Герак Галкаррис из Соритерата, ты воспользовался услугами колдуна, что запрещено учением Четверых наравне с магией. Анхага Баллас, без определенного места проживания, ты убил Слугу Церкви. Никому из смертных не дозволено поднимать руку на тех, кто служит Четверым и людям, их представляющим. Анхага Баллас, Герак Галкаррис, вы приговорены к смерти на Дубе Кары, и ныне мы приводим приговор в исполнение…
Повернувшись, Магистр сделал знак своему спутнику. Тот чуть кивнул и откинул капюшон. Мертвенно-бледная кожа плотно обтягивала острые скулы и безволосый череп… Вместо носа – две крошечные дырочки. Широко расставленные, вытянутые к вискам глаза. Тонкая щель рта.
Лективин!
Баллас вздрогнул. Лектвинов не существовало. Всех их, до последнего, истребили во время Красной войны. Баллас смерил существо взглядом. Бесцветное лицо было неподвижным, застывшим – лишь нижняя челюсть чуть шевелилась, словно лективин что-то жевал. Временами обнажались мелкие заостренные зубы. Баллас почувствовал запах корня видений. Он посмотрел лективину в глаза. Они были сплошь залиты красным. Ни зрачков, ни радужки – лишь алый огонь под бледными веками. И все же Балласу показалось, что тварь смотрит прямо на него.
Герак снова вскрикнул. Его била дрожь. Расширенными от ужаса глазами глядя на лективина, он все повторял:
