День уже угасал. Скилганнон, потрепав Рабалина по плечу, зашагал прочь, и мальчик спросил:
— Куда ты?
— Займись лошадьми, я схожу на разведку.
Он прошел немного назад по дороге, которой они ехали, оставив позади мерцающие огни лагеря.
Когда он взобрался на последний перед долиной холм, на ясном небе показался месяц. При лунном свете Скилганнон разглядел очищенные от мяса скелеты убитых лошадей, но погони видно не было.
Он сел на опушке и стал глядеть на восток.
— Вряд ли они явятся ночью, паренек, — произнес густой бас.
— Ты ходишь тихо для такого крупного человека, — сказал Скилганнон, когда воин вышел из-за деревьев.
— Жена тоже всегда подпрыгивала. Жаловалась, что я к ней подкрадываюсь, — усмехнулся тот.
Сев рядом со Скилганноном, он положил на землю топор, снял шлем и расчесал пальцами черные с проседью волосы. Скилганнон бросил взгляд на шлем —.тот явно многое повидал на своем веку. Весь помят, исцарапан, серебряная эмблема — топор с двумя черепами по бокам — износилась, от одного черепа отколот краешек.
— Ты намеревался сразиться с врагом в одиночку в случае чего? — — спросил Скилганнон.
— Нет, паренек. На тебя надеялся. Догадывался, что ты подойдешь.
— Не слишком ли ты стар для схваток с конными? Воин, не отвечая, ухмыльнулся, и некоторое время они провели в дружественном молчании.
— Выговор у тебя не тантрийский, — сказал наконец Скилганнон.
— Верно.
— Ты наемник?
— Был им когда-то, теперь нет. А ты?
— Просто путешественник. Как долго ты собираешься ждать?
— Часок-другой, — пораздумав, ответил воин.
— Ты же говорил, что не ждешь их.
— Мне случалось и ошибаться.
— Если кого-то и пошлют, то не меньше тридцати человек.
— Почему так?
— Вряд ли уцелевший сознается, что их победил один-единственный старик с большим топором. Ты уж не обижайся.
— И не думаю.
— Он скажет, что это был вражеский отряд.
— Отчего же тогда ты сомневаешься, что они вообще кого-то пошлют сюда?
— Их главная цель — сгонять беженцев к Мелликану, чтобы увеличить население осажденной столицы и вызвать там голод. Уничтожение вражеских солдат в их расчеты не входит.
— Разумно, — признал воин. — Ты рассуждаешь как офицер, и татуировка у тебя наашанская. А на груди небось зверь вроде пантеры, спорить могу.
— Ты хорошо знаешь наши порядки, — улыбнулся Скил-ганнон.
— Мы, старички, приметливы.
— А ты, пожалуй, солгал, сказав, что не обиделся, — рассмеялся Скилганнон.
— Я никогда не лгу, паренек, даже шутки ради. Я и верно стар — к чему же огорчаться, когда мне говорят это в глаза. Через пару месяцев полсотни стукнет. Колени хрустят, спина ноет. Посплю на голой земле и разогнуться потом не могу.
