Слепой боец | страница 9



«Ведь ты мужчина, — говорил он себе. — Ты сын воина и сам будешь воином, будешь предводителем на своем корабле, будешь водить людей в плавания и набеги и когда-нибудь сам сойдешь Туда. Нельзя предводительствовать людьми, когда в сердце нет твердости перед участью, какой их подвергаешь. Если такова твоя судьба — можно ли отступать? И никто из Гэвиров и сыновей Гэвира (такие слова на Гэвина действовали лучше всего) не дрожал перед этим входом!» Но все-таки одно дело — вступить в подземный мир гордо и спокойно, когда придет твое время, и совсем другое — спуститься туда самому, когда ты жив, а кровь еще содрогается и бурлит. Гэвин знал, что в Царство Мертвых ведет много дверей: можно войти здесь, а выйти где-нибудь в другом месте, это будет как подземный ход из осажденного города, — о таких вещах он слышал от отца. Но знал бы кто, как ему хотелось, чтоб это был и вправду подземный ход — подземный ход, и больше ничего…

Черные ворота отворились, как всегда, и Гэвин с волком пережили опять несколько минут ужаса, равного смерти, пока воющие тени вырывались наружу и, клубясь, разлетались по ночному небу. Тогда, отдышавшись, Гэвин пошел через ущелье к воротам, стараясь быть совсем бесшумным: чтоб ни один ремень не скрипнул, чтоб дыхания не было слышно. И все-таки он скорее почувствовал, чем услышал, шевеление за собой; вот кто был бесшумным — волк.

Волк шел за ним, он доверял уже человеку, и уж лучше сдохнуть, чем остаться тут одному. Гэвин не стал его прогонять. Он протиснулся в расщелину между валунами, не задерживаясь, у Гэвина хватило ума понять, что стоит остановиться, задуматься, и ужас погонит его назад без оглядки. Высоко подняв шерсть на загривке и заранее скалясь, волк пробирался следом. Стражи ворот, если они здесь и были, не помешали им: эти стражи никогда не обращают внимания на тех, кто идет внутрь, а не наружу. Так проскользнули они в длинный, нескончаемый ход, дышащий холодом смерти, две серые тени, крадущиеся, дрожащие, настороженные: худощавый подросток и молодой волк. И никто не знает, кто из них, человек или зверь, больше обязан другому тем, что в конце концов они нашли нужную дорогу.

Всего три дня прошло; но им самим показалось — много больше блуждали они там, где не бывает ни солнца, ни звезд, ни дня и ни ночи, а только одни вечные сумерки, и безучастные ко всему души умерших бродят вечно по бескрайним равнинам, теряющимся вдали во мгле. Они не замечают друг друга, они вообще никого не замечают, и живых человека и зверя они не замечали, когда те проходили мимо. Некоторые из них что-то шепчут бессмысленно, иные вскрикивают; и на погруженной в сумрак равнине это сливается в жужжащий гул, такой женеясный, как сумерки. Такова участь большинства — тех, кто смирился и не рвется наружу. Видел Гэвин и тех, что со стонами и воплями летели обратно после своей ночной охоты, вечно страдающие от ненависти к миру живых, где они не могут более жить.