– Сейчас, сейчас, господин… Я уже почти готов.
Николас взмахнул мечом.
– Кх-х-хлющ-щни-и… – зашипела ундина.
Он придержал меч, но шипение переросло в пронзительный свист. Тварь обнажила зубы, вытянула глею готовая броситься… Николас ударил. Ундина дернулась и вытянулась на траве. Тщательно вытерев лезвие, он потратил минуту на то, чтобы спихнуть три трупа в озеро. Вода с шелестящим плеском колыхнулась, лизнув волной берег, – и на полянке снова стало тихо. Николас подобрал свой мешок, перекинул его за спину и, уверенно выбрав направление, двинул в стрекочущую по-утреннему гущу леса. Запах мальчика ощущался стойко, не размытый еще запахами просыпавшейся зелени.
Проповедник захромал следом за Николасом.
Он не ныл и не жаловался, отец Матей. И несмотря на боль в раненой ноге, старался не отставать. Потому что господин императорский посланник на протяжении всего пути ни разу не обернулся удостовериться, что священник идет следом, а не прилег, обессиленный, отдохнуть.
Вообще странно вел себя этот посланник. Он с такой легкостью ориентировался среди мощных стволов древних деревьев, то и дело меняя направление, будто точно знал, где шел и куда сворачивал сбежавший мальчишка. Он почти бежал, на бегу шумно фыркал, втягивая в себя сырой лесной воздух, и вертел головой по сторонам. Казалось, тяжеленный мешок за спиной вовсе не мешал ему. А один раз остановился и, выставив вперед ладони и закрыв глаза, стал медленно поворачиваться вокруг своей оси, словно ищущий направление ветра флюгер. Это упражнение стоило ему многих усилий – было заметно по побледневшему лицу посланника. Зато потом он, отдышавшись, уверенно указал в прогал между деревьев и сказал:
– Туда…
А отец Матей примерно через час не выдержал: швырнул в кусты сумку с провизией, оставив на себе только бурдюк с пивом и небольшой мешок с нехитрыми пожитками. Ненадолго ему полегчало. Но очень скоро пот снова хлынул из пор по всему телу, в голове проснулось давно привычное муторное похмелье, ремни, крепящие бурдюк, врезались в тело, а очки заскользили вниз по переносице, и надо было тратить силы еще и на то, чтобы ежеминутно поправлять их. Как неудобно ряса путается в ногах! И каким тяжелым стал бурдюк! Вот бы остановиться всего на несколько мгновений и хотя бы чуточку облегчить его.
Посланник влетел в кустарник и вдруг замер. Проповедник, вслух возблагодарив Создателя, опустился на землю, глотая распяленным ртом воздух. Посланник, держа голову высоко и все так же фыркая, медленно прошел десяток шагов влево. Полускрытый листвой, опустился на колени. Потом выпрямился.
