Он перекинул сумку через плечо, взялся за карманы камзола.
Позади шевельнулась воздушная струя – это открылась дверь. Николас мгновенно обернулся, молниеносным перебором пальцев переложив нож в ладони удобнее для броска.
Факел, измоченный в нечистотах, никак не хотел разгораться. Тогда Топорик перевернул древко, оторвал от собственной рубашки большой клок и соорудил новый. Зажав факел под мышкой, он вытащил огниво. Прежде чем зажечь огонь, снова прислушался.
Крысы. И никого, кроме крыс. Чудится всякая ерунда, потому что темно вокруг. Нужен свет.
Некстати закопошились мысли о том, что сюда, в подземные туннели нередко сбрасывают тела нищих, да и не только нищих. Топорик прекрасно помнит, как Гюйсте самолично заколол Тильберта Торопыгу за то, что тот при дележке хабара утаил паршивое медное колечко. Цена этому колечку – грош, но ведь порядок есть порядок… А неупокоенные мертвецы – Пресвятая Дева! – мстят живым, это всем известно…
Опять всплеск. Уже ближе. Какие, к дьяволу, крысы?! Крысы так не плещут. С кого они тогда должны быть размером – с корову?.. Господи, какая темнота…
Надо было бежать, но Топорик затаился, стискивая огниво во вспотевших руках. Он должен дождаться этого колдуна, должен вывести его наружу. Так велел Гюйсте. А с другой стороны, если он и впрямь колдун, то и сам может найти дорогу назад. Вот и пускай… Нет. Нельзя уходить. Волк за такие штучки непременно выпустит кишки. Как тому Торопыге…
Всплеск, всплеск. Подряд несколько раз. Еще ближе. Или далеко? Не поймешь… Звуки в подземных туннелях разносятся далеко: кашлянешь – за много десятков шагов слышно отлично, но вблизи будто гаснут.
Топорик пошевелился, выронил из подмышки факел, о котором успел забыть. Просмоленная деревяшка ударилась о поверхность густой жижи так звонко, что мальчик, не удержавшись, вскрикнул.
И плеск тотчас прекратился.
Мальчик словно окоченел на несколько минут, боясь даже переступить с ноги на ногу. Темнота облипала его со всех сторон, и, не в силах выдерживать более ее прикосновений, он взялся за огниво.
Звучный щелчок – и пламя ярко вспыхнуло, на мгновение выхватив из тьмы три угрожающе нависших силуэта, монотонно темных, без лиц, без глаз.
Холодная и сильная рука стиснула Топорику лицо, разом лишив возможности дышать и кричать. Он рванулся, но руки его оказались плотно прижаты к телу, горло ощутило ледяную сталь.
– Кончать? – странно пробулькал чей-то голос, совсем рядом.
– Погоди, не сейчас, – ответил другой голос, очень похожий на первый.
