Янасу пришлось приложить все свои силы, чтобы выждать хотя бы минуту, не сорваться с места немедленно после того, как шествие скрылось за деревьями. Выждав, он рванулся, не разбирая дороги, и бежал до тех пор пока не наткнулся на узкую извилистую тропинку.
Сейчас он уже проклинал себя за то, что решился сбежать. Что происходит в этом лесу?!
Тропинка оказалась короткой. Попетляв между деревьями, она вдруг резко пошла вверх… И исчезла. Топорик взобрался по крутому косогору – деревья здесь росли реже, и в солнечных просветах мальчик ощущал себя голым и беззащитным.
По ту сторону косогора он внезапно наткнулся на косо вросшую в склон землянку под корнями громадного дуба. Стремление спрятаться сразу четко оформилось в сознании. Задыхаясь, он подбежал к лазу, прикрытому недавно срубленными зелеными ветвями, и остановился. Землянку окружал неглубокий ров шириной в половину ладони, засыпанный крупной солью. Крыша землянки приходилась мальчику по грудь. На крыше темнела дыра, должно быть предназначенная для дымохода, но пахло из дыры не дымом, а гнилью.
Мальчик огляделся. Темное пятно метнулось в углу его зрения. Кто-то с нечеловеческой ловкостью быстро передвигался по дальним деревьям, прыгая с ветви на ветвь.
Он исчез слишком быстро, и мальчик не смог его рассмотреть.
Внизу, под косогором, шумно затрещал кустарник. Топорик успел заметить красные перья, колыхавшиеся над листвой, и больше не колебался. Он раздвинул ветви и нырнул в лаз.
Гнилая вонь оглушила его.
Остановившись посреди темноты, он долго моргал, пытаясь протолкнуть в легкие зараженный смрадом воздух. У него получилось это прежде, чем желание выпрыгнуть наружу стало непереносимым. Тогда же он пообвыкшимися в темноте глазами увидел старика, завернутого в плащ из лисьих шкур. Свалявшиеся грязно-серые лохмы бороды и волос ниспадали на рыжий мех воротника. В углу землянки громоздилась бесформенная куча шкур, источавшая гнилой смрад.
Старик, сложив руки на коленях, сидел прямо на земляном полу и спокойно смотрел на Топорика. Впрочем, сказать «смотрел» было бы неправильно. Глаза старика, закрытые бельмами, оставались неподвижны и слепы.
– Мир… дому сему… – выговорил Топорик, сам удивившись, как странно прозвучали его слова в этой вонючей норе.
– Мир и тебе, незнакомец, если ты честный христианин, – ответил старик голосом надтреснутым и будто отсыревшим, как у человека, не привыкшего часто и помногу говорить.
– Спаситель наш Иисус Христос да пребудет с тобой, – успокоил его мальчик. – Там… – Он указал на закрытый ветвями лаз и спохватился, что старик его жеста не увидит. – В лесу… там… их так много, и они…
