Янас не помнил, сколько он бежал. Когда в груди становилось слишком горячо, он переходил на шаг и, отдышавшись, снова бросался со всех ног.
Остановился он, услышав шум где-то недалеко.
Погоня?
Топорик упал у корней старого дерева, зарылся в частокол гибких, липко пахнущих смолой и зеленью побегов. Шум приближался не сзади, а навстречу. Вскоре он услышал голоса. А потом и увидел…
Длинной вереницей шли через лес люди. Одеты они были как попало – кто в изодранном камзоле, кто в куртке из звериной шкуры, а кто и в хламиде богомольца. Но у каждого на шапке или в волосах алело красное петушиное перо. Топорик затаил дыхание. Вот они, Братья Красной Свободы! Приспешники бунтовщика и безбожника-еретика графа Пелипа! Но разве он стоит не дальше на севере?
Топорик насчитал тринадцать человек. Чертова дюжина. У двоих аркебузы, пороховые рожки и сумки с пулями на поясе, у одного тяжелый арбалет со стрелами за спиной, у остальных – кривые длинные ножи и маленькие охотничьи луки. Только у шедшего последним не было никакого оружия.
Этот безоружный, замыкавший шествие, был похож на пастушьего пса, направлявшего овечье стадо. Нет, не на пса… На волка. Голый по пояс, в одних только коротких кожаных штанах и босиком, густо заросший от макушки до паха черным курчавым волосом, он шел, сильно раскачиваясь и сутулясь, почти касаясь земли уродливо мускулистыми, непомерно длинными руками. Из-под мохнатых бровей сверкали крупные глаза, розовые, как у альбиноса.
Поравнявшись с укрытием Топорика, полуголый вдруг остановился. Борода его задвигалась, блеснули белые зубы. Полуголый совсем опустился на четвереньки, и это вышло у него так естественно, что Янас даже не удивился и не испугался. Человек быстро-быстро задышал, вдыхая через нос, выдыхая через рот – при этом мелко тряся кудлатой головой, как делают животные, почуявшие заинтересовавший их запах.
Вот это было уже страшно. Двенадцать Братьев сбились кучей и притихли. Полуголый, как был – на четвереньках – двинулся прямо к Топорику, но тут издалека долетел истошный вопль. Янас узнал, кто кричал, – проповедник, отец Матей.
Полуголый тут же поднялся и с коротким рыком указал мощной рукой точно в том направлении, откуда пришел Янас. Братья снова выстроились в затылок друг другу и споро зашагали, почти мгновенно скрывшись в лесных зарослях.
Топорик сглотнул и позволил себе шевельнуть затекшими ногами. Полуголый, пристроившийся в хвост веренице, тут же обернулся, скользнул влево-вправо розовыми своими глазищами, наморщил нос… Но возвращаться не стал. Побежал следом за другими двенадцатью.
