Хозяин избы перестал сопеть (остальные домашние продолжали десятый сон видеть), приподнял голову, поглядев на окно. Рыцарь замер, наблюдая за старостой из-под полуприкрытых век и стараясь дышать ровнее. Староста мельком глянул на него, а затем вновь повернулся к окну и, еле слышно ругнувшись, начал… стягивать порты. За портами последовала рубаха, и голый мужик присел на корточки возле полки, на которой спал. Рыцарю удерживать ровное дыхание стало заметно труднее. Вдруг мышцы старосты болезненно напряглись, меж стиснутых зубов просочился сдавленный стон. Тело его начало оплывать, как стеариновая свеча, спина удлинилась и выгнулась, пальцы укоротились, обзаводясь когтями. Косматую шевелюру — не седую, а того цвета, который у собак называют «перец с солью», — словно кто-то растянул во все стороны, накрывая ею, как попоной, тело старосты. «Волколак!» — сообразил рыцарь, невольно покрываясь холодным потом. Огромный, больше любого волка, косматый зверь, с широкой тупой мордой и торчащими из-под верхней губы кинжалами клыков, округлыми прижатыми ушами и куцым прямым хвостом, подобрался и скакнул в окно. Собаки заголосили еще жалостливей. Рыцарь с трудом унял дрожь в руке, лежащей на оголовье меча, и ощутил острое желание выйти на минутку на свежий воздух. Теперь понятно, почему нечисть угрожает этой деревне меньше прочих, при таком-то старосте!
Утром староста как ни в чем не бывало потягивался на своей полке, свесив на холодный пол босые ноги. Мельком глянул на собирающегося в дорогу рыцаря, но ничего не сказал. Бабы лишь сокрушенно качали головами, пока рыцарь уже привычными движениями закутывал племянницу в одеяло.
Староста появился в дверях, когда рыцарь уже устроился в седле и взялся за повод.
— Ты, мил-человек, не говори никому, что ночью-то было. А то люди разные бывают, иные могут и пожечь, не разбираясь. А поедешь по тракту на Сосновищи, так опасайся дракона. Он в пади, верстах в десяти отсюда, завелся и безобразит: то козу схарчит, то корову. На человека вроде не покушался, но кто ж его, змея, знает…
— Спасибо за предупреждения и за ночлег, — отозвался рыцарь, трогая коня, — не поминайте лихом!
Они отъехали от приютившей их на ночь деревни версты на три, когда рыцарь заметил слева над лесом плавающий в небе крестик. Слишком уж большой, чтобы быть ястребом или могильником… или вообще какой-либо птицей. Отпустив поводья, всадник взялся за оголовье меча и посмотрел на племянницу. Та не спала, ясными глазенками разглядывая окружающий мир.
