– Пойдем со мной на концерт? – предложила я.
– На что? – переспросил он.
– Послушаем Альбинони, – мечтательно закатила глаза. – Пойдем, а? – Приеду к концу, – деловито ответил Пенс, вытирая руки такой грязной тряпицей, что лучше б он этого и не делал никогда. – Целый час слушать твои скрипочки с виолончелями я просто не в силах. Засну и буду мешать твоему эстетическому наслаждению мужественным храпом. Когда кончается эта твоя классическая радость?
– Часов в десять. Точно не знаю. Придется заводить роман со стареющим интеллигентом, который будет в состоянии понять мою тонкую душу.
– Он умрет от инфаркта, – презрительно фыркнул этот тип. – Вынести твои приколы в состоянии лишь единицы. А вернее – единица. То есть я.
– Ладно, мне пора. Ты приедешь?
– Конечно, – кивнул он.
– Кстати, – обернулась уже на пороге, – ты про Нещадова слышал?
– Нет.
– Его убили, – грустно сказала я. – Как ты думаешь, это я несу смерть окружающим?
– Нет, не думаю, – совершенно серьезно ответил он. – Думаю, что такие, как Нещадов, сами носят смерть за плечами. Я обязательно за тобой приеду. Не нравится мне вся эта лубочная картинка! Тебе вообще-то обязательно идти на этот концерт?
– Обязательно, – кивнула. – Иначе начну растворяться в атмосфере окружающего меня мрака.
– Тогда иди, – он легко коснулся губами моей щеки. – Но дождись меня, если опоздаю на минуту.
Но я прекрасно знала – мой грубиян никогда не опоздает. Он начнет дежурить у консерватории уже за час до конца.
Лишь бы с его Принцессой ничего не случилось.
* * *
Дома меня ждала Эльвира, старательно подражающая маме. С этой целью она даже напялила на себя мамин фартук со странными надписями, которые я в шутку именовала «тайными заклинаниями». Фартук Эльвире абсолютно не шел, был совсем некстати и не к месту, поэтому я иронически хмыкнула, наблюдая, как моя подруга, более склонная к легкой жизни, развлекает себя несвойственными ее натуре кухонными заботами.
– Хорошо, что ты явилась, – сказала она. – Меня совершенно замучил твой своенравный питомец. Слушая его вопли, я подумала, что в последнем увлечении моей матушки «рерихианством» есть одна мысль, которая начала мне нравиться. «Птицам не место в доме».
– Еще слово, и я выкину тебя вместе с твоими глупыми «рерихианами», – заявила я. – Потому что ничего глупее придумать нельзя. Такие дикие мысли могут прийти в голову только твоей маме. Попугай – тварь божия. Ее выкидывать нельзя.
– Не выкинешь, – возразила Эльвира.
