В парке было хорошо. Деревья скрывали от глаз тесные ряды убогих домов. И лишь резкое дребезжанье трамвайных звонков да гудки автомобилей прорезали однообразный глухой гул, напоминающий дальний шум прибоя; это был доносящийся сюда гул городского движения. Черные птицы с острыми желтыми клювами кружили над лужайками и, схватив червяка, с ликующим щебетом устремлялись к цветущему кустарнику. Под деревьями на скамейках, испещренных солнечными пятнами, ссутулясь, дремали старики. Какая-то женщина вязала, наблюдая за крохотным мальчуганом, который ездил на самокате по усыпанной гравием дорожке, и двумя девчушками в коротеньких юбочках, игравшими на траве.
Взглянув поверх газеты, Дэвид был поражен контрастом между суетой, скрытой под покровом повседневных людских забот, и покоем этого мирного уголка, такого тихого и далекого от треволнений жизни. И, тем не менее, это тоже частица мира, подумал Дэвид, небольшой оазис. И такие оазисы существуют повсюду — это острова и горы, живописные долины и ширь равнин; природа, которая пленяет нас красотой и наполняет душу отрадой и покоем.
Сколько времени просидел он здесь, на солнце, охваченный дремотой, Дэвид не знал. Он очнулся от звонких веселых голосов: через парк бежали дети. «Должно быть, кончились занятия в школе», — подумал он.
Очутившись снова на улице, Дэвид вспомнил, что ему надо найти себе ночлег.
Когда он проходил мимо старого, покосившегося домишки в конце улицы, где стояли двухэтажные кирпичные дома с узкими балконами, затянутыми рваной парусиной, и верандами, разгороженными кусками ветхой цветной фанеры, за которой скрывались койки, чей-то резкий голос окликнул его:
— Эй, ты! Мерзкий ублюдок! Как насчет выпивки?
Дэвид оглянулся, пытаясь определить, откуда исходит голос. Кругом ни души, только снаружи, у входа в старый дом, висела клетка с серым попугаем. Его оперенье было тусклым и грязным, голова почти облезла, страшный черный клюв высовывался между прутьев; похожие на бусинки, блестящие черные глазки, окруженные белыми, как мел, веками, мигнули.
Попугай раскачивался на жердочке и пронзительно и весело кричал: «Мерзкий ублюдок! Мерзкий ублюдок! Как насчет выпивки?»
Дэвид рассмеялся, поняв, кто с ним разговаривает.
— Сам ты мерзкий ублюдок! — крикнул он в отпет. — Нет у меня денег на выпивку!
Попугай издал какой-то хриплый смешок и затараторил по-старушечьи: «Гадкий! Гадкий! Пай-мальчику но пристало браниться!»
— Послушай-ка! — Дэвид опустил свои вещи на землю и подошел к клетке. — А не хочешь ли вместо выпивки арахиса?
