— Муза? — глядя на мужчину, не желающего стариться, растерянно повторила Надежда.
— Она меня вдохновляет и ведет дорогой искусства, — словно бестолковой объяснил ей художник. — Но она девочка совершеннолетняя. Вправе сама решать за себя. Что? Беременность? — Ожегов сделал вид, что слышит впервые. — Я тут ни при чем, — тут же подло открестился он, опасаясь, что Надежда устроит скандал, еще жаловаться в партком Союза художников надумает. — Мало ли с кем ваша дочь путается. Нет, я не говорю, что она распущенная, но то, что у нее могут быть мужчины…
— Вы подлец! — выкрикнула, не выдержав, Надежда. — Вы же точно знаете, что у нее нет никого, кроме вас. Вы же все сказали этой самой картиной. У нее в глазах испуг девочки, потерявшейся в этой жизни. И еще вы… вы старый развратник!
— Может быть, вы вызовете меня на дуэль?
Ожегов в открытую издевался над Надеждой. Дальнейший разговор не имел смысла. Нужно было ждать, чтобы он сам бросил девочку. Это было не за горами. Тане скоро рожать.
Как воспитывать еще одного ребенка на одну зарплату, Надежда не знала. В России наступили сложные времена. Мизерный заработок, да и тот висел на волоске, а Танечка еще не защитила диплом. О том, чтобы избавиться от ребенка, не могло быть и речи. Таня рассчитывала, что если она Тимочке родит ребенка, то он, как истинный джентльмен, точно на ней женится.
Но как говорится, не было бы счастья, так несчастье помогло. Обивая пороги мастерской великого Ожегова, Таня в расстройстве после очередного скандала с мэтром выскочила на улицу и, поскользнувшись, упала. Ударившись головой об лед, девушка потеряла сознание. Прохожие вызвали «скорую». В больнице у нее случился выкидыш.
Бледная, несчастная, но не разуверившаяся в порядочности мастера, она все же вновь попробовала наладить с ним отношения. Но не тут-то было — ее место оказалось занятым другой. Новенькая студентка художественного училища.
Таня вся в слезах прибежала домой.
— Это ты виновата! — обвиняя во всем мать, кричала и плакала она. — Ты вмешалась в мою жизнь! Ты сказала ему, что он меня соблазнил. А я сама этого захотела. Понимаешь, сама! Он хороший, я люблю только его одного!
— Девочка, послушай меня, любовь должна быть взаимной. У него семья, жена, дети, — пробовала увещевать ее Надежда.
— Ну как ты не понимаешь, он же ее больше не любит! Он мне говорил, она старая и больная.
— Ты ведь когда-нибудь тоже будешь старой!
— Никогда! — в запальчивости выкрикнула Таня. — Я не состарюсь никогда!
