Я склонил голову:
– Последние ваши слова требуют дополнительных объяснений.
– Роэльс опытный человек, Людвиг, – произнес Карл. – Он разбирается в вине, но кроме этого у него есть и… другие достоинства.
Мастер по вину улыбнулся и, предвосхищая вопросы, закатал правый рукав, показывая выжженное на предплечье клеймо – три тройки, знак, которым в Арденау метили каторжников.
– Очень лестно такое слышать от вас. – Старик повернулся ко мне. – Понимаете, страж. То, что вино предназначено не вам, догадаться было не сложно. Как и о том, что выпивший его уже в раю. Мой нос чует малейшие нюансы. Какой-то болван влил в эту бутылку туманную ягоду и запечатал пробку другим сургучом. Такой на юге не используют, только у нас, в Альбаланде. Он более темный и густой. Видите?
Человек показал крошки сургуча, оставшиеся на горлышке.
– Вино не отследить, – помолчав, произнес я. – А яд?
Роэльс прищурился, одобрительно хмыкнул:
– Всегда знал, что стражи умеют задавать правильные вопросы. С ядом гораздо легче, чем с вином. Туманную ягоду не так просто достать. Редкая хагжитская дрянь, и в городе есть тот, кто порой продает такое.
– Вы назовете его имя?
Темные глаза старика стали еще темнее.:
– Конечно. Мои истории входят в цену бутылки вина, которую вы заказали.
Надо думать, что это обойдется нам не в один золотой.
– Шараф Мясник. Живет на Портовой фиалке. Дом за зеленым забором.
– Хагжит? – поднял брови Карл.
– Да. Торговец специями. Если официально.
– А если нет?
– Господин Карл, столько ни одно вино не стоит. Вам эта информация ни к чему, так что я придержу ее для других клиентов. Единственное, что вам следует знать – добиться от него ответов не так-то просто. Шараф слишком часто вдыхает маковый туман.
С этими словами он встал, мягко отодвинув стул:
– Да. Вот еще что. Нехристь просто обожает кошек.
– Просто обожает кошек?! У старика самое извращенное чувство юмора из всех, что мне встречались! – Карл поднатужился и перевернул шкаф, который с оглушительным грохотом упал, забаррикадировав дверь, и из разбитых склянок во все стороны полетели специи.
Пугало с таким заявлением было несогласно. Оно всегда считало, что его чувство юмора переплюнуть невозможно.
По всему помещению расползался запах муската, корицы, гвоздики и острого милтийского перца. От последнего першило в горле и чесалось в носу.
Альберт оглушительно чихнул, а затем, вытирая текущие из глаз слезы, произнес:
– Ну, в принципе он не соврал.
– Не соврал?! – тут же взъярился Карл. – О, да! Просто забыл предупредить, что кошки несколько великоваты!
