Если когда-нибудь вернусь на Гровенор-сквер и у меня будут деньги, заставлю Поппи отыскать где-нибудь небольшую квартирку и буду платить за нее.
Я сказала «заставлю», но Поппи не относится к тем людям, которых легко заставить что-либо сделать. Она слишком независима и горда, чтобы принять просто так от кого-нибудь деньги. Лучше сказать «попробую убедить». А еще мне хочется «попробовать ее убедить» снова встретиться с тем молодым человеком. Быть может, они заживут вместе и будут счастливы. Очень хотелось бы этого!
Перед завтраком забегал Айвор, потом зашел еще раз во второй половине дня. Поппи сказала:
— Не посидишь ли тут, Айвор, пока я съезжу в редакцию?
Она сделала несколько прекрасных рисунков: дети, весело играющие в парке, и в противоположность им — чопорная толпа роскошно одетых людей. Поппи считает, что одна из вечерних газет должна взять их в качестве иллюстрации к полосе светской хроники.
Когда она ушла, Айвор спокойно уселся и спросил:
— Ну, чем тебя позабавить?
— Поговори со мной, — попросила я.
— О чем? — спросил он.
— О чем хочешь, — предложила я, — лишь бы не обо мне. Скучнее предмета нельзя придумать!
— Я не разделяю твоего мнения, Максина, — заявил он и улыбнулся.
Вышел прелестнейший комплимент из всех, когда-либо мне сказанных, в результате я тоже улыбнулась, а он вдруг наклонился, взял меня за руку и сказал:
— Я тебя очень люблю, Максина. Ты это знаешь?
Я покачала головой, поскольку действительно не знала, а он продолжал:
— Да, люблю, только все это безнадежно. Вот такие дела!
Я вдруг поняла, что действительно безнадежно, потому что даже если б любила Айвора — но я его не люблю, — он ни за что не разрешил бы мне пользоваться собственными деньгами, а прожить на один его заработок мы скорее всего не смогли бы.
К тому же Айвор амбициозен, и я уверена, что когда-нибудь он преуспеет и станет великим человеком, но едва ли решится обременить себя женой. Ему нужна нянька, чтобы присматривать, накормлен ли он досыта, прибрано ли в комнате.
— Бедный мой, — сказала я. — Как жаль, что все так складывается!
— Черт побери твою жалость, Максина! — грубо бросил Айвор.
Неожиданно он опустился на колени возле постели и обнял меня. Я почувствовала на своих губах его поцелуй, страстный, даже грубый, совсем не такой, как у Гарри или Тимми. Айвор тяжело дышал, глаза его горели странным огнем.
Я же ничего не испытывала, кроме нежного, почти материнского чувства. С каким бы удовольствием я присматривала за Айвором, стараясь ограждать его от бесчисленных забот и волнений!
