— Здорово, добрые люди, — поприветствовал их Ефим Табаков. — Зачем пожаловали в наши места?
— Здоров, коли не шутишь, — ответил мужик в фуражке с околышем. — А пришли мы сюда, чтобы землю себе тут нарезать.
— А разве вокруг Сицкарей ее нету? Или вам своей мало?
— Мы не вашу режем, — выкрикнул кто-то из сицкарских. — Раньше она была барской, а сейчас вроде ничейная.
— Вот что, други, — угрожающе сказал Берендей, — убирайтесь-ка домой подобру-поздорову.
— Не пугай нас, мы пуганые. И сдачи можем дать.
— А я говорю, уносите ноги! — вскипел Берендей. Схватив двух мужиков в охапку, он потащил их к повозке. Уложив в нее барахтавшихся крестьян, Василий сильно стеганул лошадь кнутом.
Митрофан Филиппин крикнул:
— Бей их!
Подскочив к сицкарским, он ударил одного из них колом по голове. Тот упал, из рассеченного лба брызнула кровь. Молодой парень из сицкарей бросился на Митрофана и сбил его с ног. Началась драка. Бились кулаками, палками, чем попало. Раненный в голову мужик выбрался из свалки и, зажимая ладонью рану, шатаясь, побрел к ручью. Я за ним: мне было жалко его. Щупленький, в залатанной одежонке, он шел медленно. Сквозь темные узловатые пальцы проступала кровь. Я помог ему умыться.
Тут появился Никифор Климов. Размахивая руками и крича, он бежал к дерущимся.
— Перестаньте, ироды! Что вы, рехнулись все? Стойте!..
Но его никто не слышал. Никифор оторвал от своей рубахи чистую полоску, протянул раненому.
— На, перевяжи лоб и быстрей домой.
Я помог пострадавшему добраться до подводы. Драка уже затихала. Ее участники, изрядно помятые, отплевывались и приводили себя в порядок. Никифор Климов, глядя на них, качал головой:
— Эх, дети вы неразумные! Не то чтобы сообща против барина стоять, так сами еще друг дружку лупите. Деретесь за шкуру неубитого медведя, а не подумали о том, что барин еще может вернуться. Давайте-ка все вместе подумаем, как дальше быть.
Долго судили-рядили. Наконец договорились и на следующий день барскую землю разделили. Отец тоже получил свою часть.
— Ну, Колька, теперь заживем! — весело сказал он вечером. — Осенью часть урожая продадим, одежу вам с Митькой куплю, в школу пойдете, не хуже других будете.
— Дай бог, чтобы все обошлось благополучно, — вздохнула мать и перекрестилась.
Весна в том году выдалась теплой, и мужики старались пораньше управиться с полевыми работами. И мы с отцом обработали свой надел. Отсеялись быстро.
— Если только уродит, — говорили крестьяне, — будем в этом году с хлебом.
