— Но это не главное, милый, — серьезно проговорила она, глядя на меня совсем как в кино (у меня возникло чувство, что мы разыгрываем сцену), — я хотела поговорить с тобой о другом. О тебе, а не о себе. Что происходит, Грег? Что-то ведь происходит? Я сразу это почувствовала, как только мы встретились. После ужина ты выглядел очень странно — напряженно, а потом внезапно сбежал. И теперь… то же самое. Я тебе рада, а ты мне не очень. Нет, я знаю, что ты рад, и все же твои мысли заняты чем-то другим. Я понимаю, иногда так бывает: даже если ты любишь человека, все твои мысли где-то в другом месте. Но с нами ведь такого никогда не бывало… Хотя нет, когда я вышла за Терри, и ты знал, чем все закончится… какая я была дура! Но я очень ждала нашей встречи после стольких лет, а ты… ты не со мной, милый. Что случилось? Ты ведешь себя, как будто влюбился.
— Нет, я не влюбился, Лиз, — сказал я. — Можешь сразу выбросить это из головы. Наверное, просто устал. Англию война порядком встряхнула, не то что Америку. Ты заметишь, что все мы стали немного странные…
— Вздор! — нетерпеливо воскликнула она. — Дело совсем не в этом! Про войну я все понимаю, но тут другое. Что-то происходит именно с тобой, Грег. Не отрицай.
Она уставилась на меня озадаченным, но любящим и почти материнским взглядом, и это меня потрясло, ведь до сих пор я играл роль старшего брата. Прежде я никогда не видел в Лиз этой жилки, даже не догадывался о ее существовании. И вдруг ни с того ни с сего я почувствовал себя сыном, который вернулся из университета сильно изменившимся, а мать не может меня узнать и волнуется. Я едва не сказал это вслух.
— Да, я волнуюсь, — продолжала Лиз, словно прочитав мои мысли. Она подалась вперед, уперев локти в колени и опустив на ладони подбородок. В ее больших серых глазах светились любовь и замешательство. Я сразу почувствовал себя героем греческой легенды, удостоившимся аудиенции богини. Странно, что одновременно с происходящим в номере «Ройял оушен» где-то далеко и давно юный Грегори Доусон исправно ходил на работу, а вечером возвращался домой.
— Ты говорил, что встреча с теми занудными старикашками пробудила в тебе какие-то воспоминания, — задумчиво глядя на меня, продолжала Элизабет. — Они, между прочим, тоже хорошо тебя помнят.
— Правда? — Я выпрямился. — Что они сказали?
— Нет, ну надо же! — воскликнула Лиз. — Сразу преобразился! Значит, дело все-таки в этом, я была права. Что они сказали? Ах да… не помню правда, кто именно… словом, они говорят, что сразу заприметили в тебе талант. Ты был умный и, как я поняла, даже дерзкий юноша. Впрочем, ничего интересного я от них не добилась, ужасные они зануды и сухари. Но ведь именно поэтому ты сам не свой, верно? Тебя не отпускает прошлое — причем давнее прошлое, и я никак не возьму в толк почему. — Она с вызовом посмотрела на меня.
