этой прекрасной девушке, там, на своих качелях, в увешанном зеркалами дворце, с мягкими коврами и драгоценной мебелью — пытаясь убедить себя в том, что все это принадлежит одному миру.
— Одного мертвого мятежника и нескольких лошадей недостаточно, чтобы расплатиться за Скин-сагиба и остальных, — проворчал Ильдерим. — Нужно больше, намного больше. Ну что — в Канпур? Рысью — марш!
Он говорил, что это займет не более четырех дней, но за это время мы едва успели добраться до Джамны за Хаминпуром, поскольку, по моему совету, держались в стороне от больших дорог и старались двигаться лишь мимо небольших деревушек и бедных ферм. Но даже здесь были видны следы разорения, охватившего эту землю. Мы проезжали поселки, еще дымящиеся после пожара, почерневшие руины с разбитыми стенами, трупы людей и животных, валяющихся там, где они были застрелены или разорваны на части. Несколько раз нам попадались отряды мятежников, все, как и мы, направляющиеся к северу. Это заставило меня подумать, правильный ли путь мы избрали, но я успокаивал себя, что в более многочисленной компании ехать безопаснее — пока утром четвертого дня Ильдерим не разбудил меня, кипя от ярости сообщением, что восемь человек из нашего отряда ускользнули ночью, оставив нас только с Мухаммед-дином и Рафиком Тамваром.
— Это все продажный вор, ублюдочный сын кабульской шлюхи Шадман-Хан подговорил их! — Ильдерим весь кипел от гнева. — Он и этот навозный жук Асаф-Якуб, который нес караул на рассвете — они бросили нас, украв весь провиант и фураж!
— Ты полагаешь, что они собираются присоединиться к мятежникам? — воскликнул я.
— Нет! Если бы это было их целью, мы бы с тобой не дожили до рассвета. Нет — они решили заняться своим делом — то есть грабежами и мародерством! Я должен был об этом догадаться! Разве я не видал, как Шадман-Хан жадно облизывал свои разбойничьи губы, когда вчера вечером мы проезжали мимо покинутых бунгало? Он и остальные видят в этом разоренном краю больше возможностей набить свои карманы, нежели для честной службы, согласно присяге. Они снова станут бандитами — такими же, как и были, когда Сиркар в недобрый час призвал их на службу. А награбившись вдоволь, они вновь уйдут за северную границу — у них даже не хватит духу стать честными мятежниками!
И он презрительно сплюнул.
— Никогда не верь человеку из племени африди, — философски сказал Тамвар. — Я знал, что Шадман — бадмаш с того самого дня, как он пришел к нам в отряд. По крайне мере, они оставили нам наших лошадей.
