— Ладно, — сказала Кларис и тут же принялась гладить сестру по руке.
— Нет-нет-нет! — сказала Кора. — Не так демонстративно. Ты сделай вид, будто ничего не случилось — завари, к примеру, чаю и молча поставь его передо мной.
— Хорошо, — отозвалась, с некоторым неудовольствием, Кларис. — Только ты все испортила — разве нет? — указав мне, что я должна делать. Теперь в моих поступках уже не будет необходимой участливости, ведь так? Хотя, я могу попробовать сварить вместо чая кофе.
— Какая разница? — сказала Кора. — И вообще, ты слишком много болтаешь. Я вовсе не хочу неожиданно обнаружить, что наступил твой черед.
— Для чего? Для моего уныния?
— Да, да, — раздраженно ответила ее сестра и поскребла в круглом затылке.
— Так я, по-моему, его и не заслужила.
На этом разговор сестер прервался, поскольку занавесь за спинами их разошлась и появился, с тростью в руке, Стирпайк.
Двойняшки встали и, прижавшись друг к дружке плечами, поворотились к гостю.
— Ну-с, как тут мои неразлучницы? — спросил он. Поднявши тонкую трость, он с отвратительной наглостью пощекотал ее металлическим наконечником ребра их светлостей. На лицах сестер никакого выражения не проступило, они лишь произвели несколько замедленных, изгибчивых движений, сообщивших им сходство с восточными танцовщицами. На каминной полке отзвонили часы, и стоило им смолкнуть, как монотонный ропот дождя, казалось, усилился вдвое. В комнате стало совсем темно.
— Ты уже давно здесь не появлялся, — сказала Кора.
— Это верно, — согласился Стирпайк.
— Ты нас забыл?
— Ничуть, — ответил он, — ничуть.
— Так в чем же дело? — спросила Кларис.
— Сидеть! — резко приказал Стирпайк. — И слушать меня.
Он вперил в сестер взгляд, всегда приводивший их в замешательство, и, не отрываясь, смотрел, пока они, пристыженные, не понурились, уставясь на собственные ключицы.
— Вы думаете, это так легко — не подпускать чуму к вашим дверям, да при этом еще и быть у вас на побегушках? Легко?
Сестры медленно, точно маятники, покачали головами.
— В таком случае, сделайте милость, не перебивайте меня! — с поддельным гневом воскликнул Стирпайк. — Как смеете вы кусать руку, которая вас кормит! Как вы смеете!
Двойняшки вылезли, точно единое целое, из кресел и двинулись в угол комнаты. На миг они остановились, обернулись к Стирпайку, дабы увериться, что именно этого он от них и ждет. Да. Суровый палец молодого человека указывал на плотный, волглый ковер, застилавший пол комнаты.
