Дашка покорно выполняла наказы свекрови. На то и свекровь, чтобы понукать невесткой! Зато как, бывало, вырвется Дашка к своим родителям погостить, так от Дылевой балки до самой Козюлиной доносится её голос. Мастерица она заводить песни.
В такие вечера бегал Алешка на Дылеву балку, чтобы с гулянки проводить Дашку домой. Крепко возьмутся они за руки и льются над станицей два молодых голоса. Кроме этих песен, роднила их хорошая дружба. Родным братом стал Дашке Алешка.
Мать с отцом после отъезда Василия косо поглядывали на то, как Алешка крутится возле невестки.
Но потом убедились, что Дашка смотрит на Алешку как на брата. И успокоились.
Пошла последняя неделя масленицы. Повеяло весной. На пригорке у церкви, где раньше всего стаял снег, уже совсем сухо. Здесь по–праздничному разряженные девчата и парубки играли в мячи–битку. Тут же вертелись подростки, играя в ярку–баранку и чижа.
В последний день масленицы станичники ходили и ездили друг к дружке на «простины». Просили прощения, мирились перед постом. Обычно мировая запивалась вином или водкой. А завтра — начало великого поста.
После длинной вечерни казаки топтались за церковной оградой, толковали о предстоящей пахоте, договаривались о супрягах, об аренде земли у безлошадных.
Воробьевы, новые хозяева Архипа, заарендовали кусок казённой пустоши на плоскогорье. Хрящеватая, с галечником, никогда не паханная целина хороша была для бахчей и кормовых трав. Архип с Сережкой, сыном хозяина, в первые погожие дни на трёх парах быков выехали пахать эту целину. Степь одевалась в весенний наряд. Пестрели огненные лохмачи, улыбались голубые незабудки, нежно–зелёным ковром ковыля оделись курганы.
Архип, украсив шапку яркими лазоревиками, шёл за плугом, сильно нажимая на поручни. Время от времени он покрикивал на быков:
— Цоб–цобе!
В конце загона, на повороте, он взглянул вдаль на кошары Заводновых. Возле них увидел женщину. На ветру развевалось её платье.
Сердце Архипа оборвалось.
«Она! Тоже на меня глядит. Видно, опознала. Ну что ж, гляди, птаха, вспоминай, как на этом месте в прошлом году маки рвали, любовь затевали!»
К женщине подъехал верховой. Постоял и рысцой поскакал прямо к Архипу. Еще издали Архип опознал Митьку Заводнова и нахмурился. А Митька решил узнать, кто по соседству с кочевьем заарендовал землю и по глупости вспахивает целину, пригодную под пастбище для овец.
Он остановился на краю пахоты, приподнялся на стременах и, козырьком вскинув руку к глазам, крикнул:
