Вообще Митька и сам не знал, нравится ему невеста или нет. Ехал он к ней с робостью, а уезжал с радостью.
Застоявшийся жеребец вихрем выносил Митьку на заснеженную улицу. Парень натягивал уздечку и заставлял плясать под собой скакуна до мыльной пены.
Нюра с ненавистью глядела вслед гарцевавшему на вороном коне жениху.
— У, проклятый, провалиться бы тебе в тартарары! — шептала она ему вслед.
Как‑то в один непогожий день, когда тоска совсем захлестнула Нюру, она упросила Аксютку ещё раз пойти к Архипу.
— Найди его, подружка! Скажи ему, пусть непременно приходит нынче вечером к старому половню, что возле сада. Слово одно сказать ему надо.
Вернулась Аксютка, вздыхая, и передёрнула плечами:
— Молчит как пень… Ни слова от него не добилась.
А Нюра мечтала о том, как встретится с Архипом, как прямо ему скажет: «Без тебя мне жизнь не в жизнь. Давай убежим, обвенчаемся в Изобильном! А после венца никто нас не разлучит. И дед Лексаха простит… Я Же у него одна внучка. Покуражится и простит…»
До сумерек Нюра не находила себе места и всё время ощущала лихорадочную дрожь. Когда стемнело, она закуталась в шаль и сказала матери:
— Маманя, я скоро вернусь. К соседям на минутку забегу!
Перебежав двор, Нюра проскользнула мимо заборов к старому половню. Она прождала Архипа чуть ли не до полуночи и совсем окоченела от холода. В нетерпении ходила взад и вперёд вдоль стены половня. Под ногами хрустели обледеневшие стебли бурьяна, шумел и скрипел старый сад на ветру. Архип так и не пришёл.
Вернулась Нюра домой словно надломленная. Взглянув в её серое лицо, мутные, скорбные глаза, мать встревожилась:
— Ну что ты, доченька? Что ты, родимая моя?
Нюра бросилась к ней, обхватила её шею руками и, задыхаясь, прошептала:
— Не судьба, видно, счастливой мне быть, маманя! Уйти хотела, сбежать! Ан не вышло!
Приближался день свадьбы. Накануне девичника подруги невесты понесли жениху подвенечную рубаху. Дорогой они пели печальную песню:
Ты, река, моя реченька,
Ты, река моя быстрая,
Быстрая, речистая.
Ты, родимая моя матушка,
Отгадай мой вещий сон.
Я нынче сон видела,
Сон видела, да нерадостный:
Будто у нас на подворье
Сидит гусак со гусынею,
Сидят, шипят на меня, молоду.
Это не гусак со гусынею,
Это свёкор со свекровею
Сидят, глядят на подворие,
Хотят забрать в подневолие.
Не пела одна только Нюра. Она шла посередине стайки подружек, опустив голову. Дорога к жениху казалась ей длинной и утомительной. У ворот жениха девушки запели другую — позывную:
