— А никто! Баба–стряпуха, вот и все! — Катерина вывернулась из Яшкиных рук. — Такое спросит дурная башка!
— Баба!.. Нет, Катерина, я не шучу, всерьёз спрашиваю: ты кто?
— Вот пристал! Ну, нехай буду кадетка! Так что же оттого, — улыбнулась стряпуха, — иль кадетки горше?
— Так, Катенька! Значится, с голубой кровью вместе, а я и не знал! А чего же ты попам стряпаешь? Раз кадетка, так иди с ними гулять, играть, плясать, большевикам погибель желать!
Катька, смеясь, отняла нож у Яшки и отрезала большой кусок пирога.
— На, ешь, большевик, пока тебя кадеты самого не съели! Узнает Аркашка, что ты за птица, ей–богу, собственной рукой из ливорверта прихлопнет.
— Так я ему и дамся!
Яшка вяло жевал пирог.
— Аль невкусен? — с обидой в голосе спросила Катерина.
— Хто?
— Да пирог.
— Что пирог! Пирог ничего! Только вот аппетит бы поправить. Нет ли чего там у тебя в штофе? А то поглядел, как благородия пьют — и самому захотелось. — Яшка выжидательно поглядел на пузатый кухонный шкаф.
— Ишь ты, кадетской водки захотел! — Катерина выглянула во двор. Потом достала графинчик и налила Якову в жестяную кружку. — На, хлебай!
Яшка медленными глотками осушил кружку:
— Ну и хороша же царская! Тут ничего не скажешь!
— Вот и разгулялись наши господа благородные! А уж будто светает, пора за кизяками сходить. Поможешь, Яков, наносить? А то тяжёлые, окаянные! — ПО* просила Катерина, доставая из‑под лавки крапивные чувалы.
— А что за это будет?
— Тогда увидим. Пошли, а то скоро затапливать.
Надевая тёплую кофту, Катерина весело подмигнула Яшке.
— И все бы тебе, Яшка, блудить. Как кот тот мартовский. Женился бы, што ли, скорее, а то бродишь, пиликаешь на своей двухрядке, душу у девок выматываешь.
Яшка пожал плечами.
Нравилась ему Катерина. Но о женитьбе он не думал. Некуда было приводить жену: Яшка сам ютился у тётки в Хамселовке.
— Ну, идём, что ли!
Катерина подошла к высокой скирде из кизяков и стала выбирать нижние кирпичи.
— Да ты што, очумела! Завалишь скирду, — забеспокоился Яшка.
Продолжая своё дело, Катерина тихо посоветовала:
— Ты, Яков, не клади пока кизяки в мешок, подожди. Мешки нужны для другого. — Она опасливо оглянулась. — Погляди, Яков, там никого нету?
Большой поповский двор был залит серой предрассветной мглой. Что‑то вынюхивая, лениво бродил старый пёс.
— А чего нам хорониться? — удивился Яков. — Да и нет никого, окромя Барбоса.
— Гут я приданое за собой припасла. Хочу передать женишку, может, крепче полюбит! — проговорила Катерина.
