— И в самом деле, что? — поинтересовался сеньор Падилла.
Вместо ответа ему протянули раскрытую ладонь, на которой лежали две золотые монеты. Сеньор Падилла уставился на них, словно не мог поверить своим глазам.
— Матерь Божья! — вырвалось у него — Где вы их взяли? Вы их не… не…
— Нет, они не украдены, — прервал его мальчик. — Как вам не стыдно, сеньор, подозревать меня в этом!
— Но в таком случае, где вы могли их раздобыть? — спросил сеньор Падилла. — Уж не хотите ли вы сказать… Нет, нет, вы не могли…
Он запнулся и услышал в ответ звонкий, веселый смех.
— Конечно, нет, сеньор.
— Я вам не верю! — загремел сеньор Падилла. — Что бы сказала ваша матушка, эта святая женщина, упокой Господи ее душу? А ваш батюшка, избави его Боже от чистилища? Тяжело быть бедным, но грех продавать свое тело, жертвуя спасением души.
Темные глаза сеньора Падилла смотрели с укоризной из-под тяжело нависших век, в низком голосе, доносившемся откуда-то из глубины его огромного, заплывшего жиром тела, слышалась неподдельная тревога.
Мальчуган протянул руку и положил ее ему на плечо.
— Я клянусь вам, сеньор, что мне нечего стыдиться. Но не буду больше вас дразнить. У меня теперь есть работа. Эти деньги дал мне мой новый хозяин, английский милорд, который только что прибыл в наш город.
— Но в качестве кого вы собираетесь поступить к нему на службу? — спросил сеньор Падилла.
Мальчик отвесил ему низкий поклон; черные непослушные пряди волос упали ему на лоб и закрыли маленькое, улыбающееся личико.
— Позвольте представиться, я новый паж его светлости!
— Паж! Паж! Это еще что значит?! — воскликнул сеньор Падилла. — Неужели вы хоть на минуту можете допустить, что он ни о чем не догадается? Наивное дитя! Вы можете обмануть простых людей, на которых работаете, нищих, шляющихся по улицам, покупателей в моей лавке, не обращающих внимание на грязных, оборванных мальчишек. Но ведь вы собираетесь наняться в пажи к настоящему джентльмену, который слишком хорошо знает жизнь, чтобы вам удалось провести его! Все это вздор! Глупо даже помышлять об этом!
Его низкий, гудящий бас заполнил всю маленькую, заваленную ящиками и коробками комнатушку, и казалось, что радость и восторг, переполнявшие мальчугана, стоявшего перед ним, постепенно тускнеют. Но когда он закончил, темноволосая головка отвернулась в сторону и упрямый голос, в котором тем не менее явственно прозвучали слезы, произнес:
— Вы ошибаетесь. Он ничего не узнает.
