— Еще лучше. И это не мои слова. Обычно он отшучивается, дескать, Бог увидел, что искусство кино ему дается легко, и сказал: «Я знаю, ты можешь лучше».
— Мне все же трудно представить. Ведь режиссер должен все видеть сам: кого пригласить на роль, какой кадр лучше, какой убрать, какую сцену надо повторить?
— Не волнуйтесь, вокруг него сплоченная команда, которая с ним уже давно и хорошо знает, каким должен быть фильм Роберто. Актеры, отработавшие с ним не один фильм, отлично понимали, что от них требуется на съемочной площадке. Возможно, именно это несчастье и то обстоятельство, что ему просто пришлось им слепо довериться, дало остальным больше свободы творчества, возможность добавить в его фильмы что-то свое.
— Интересно, как он ответил той девушке?
— Что больше доверяет не глазам, а сердцу. Впоследствии она стала его женой.
— Каждая женщина мечтает жить в чьем-то сердце. Но, видимо, большое сердце было не единственным его достоинством.
— Конечно, нет. Вторая любимая его история про Вьетнам, точнее сказать — про одно вьетнамское блюдо «Куни линь гу».
— Звучит эротично.
— Вам муж, наверное, готовил такое, — наполнил свою и ее чашку чаем Павел.
— Щас! Если вы об этом.
* * *
— А ваш рассказ похож на историю про Золушку.
— Вы про чудесное превращение из шахтера в киношника?
— Я про то, что у нее, как и у вас, работа была пыльная. А чем вы там конкретно заняты?
— Моя задача — выбрать место, время дня, погоду. Определить композицию, наметить пейзаж, подходящие для той или иной сцены. Также в обязанности входит договориться с префектурой города, будь съемочной площадкой улица или площадь, с хозяином заведения, если это кафе.
— А как же сами съемки? Это должно быть интересно.
— Никогда я не ходил на работу с такой радостью. А что касается съемок, вы их скоро увидите. Мне нужны ваши данные.
— Вот вы занудный.
— Настойчивый.
— Назойливый.
— Настырный.
Фортуна не нашла чем отбиться и достала из сумочки последним козырем свой паспорт.
— Вы можете пока просто забронировать билет, я еще подумаю, — протянула она Павлу паспорт. Павел открыл его и стал рассматривать фотографию, потом выдавил из телефона номер, прижал трубку к уху.
Пока он разговаривал, она разглядывала кухню, размышляя, что бы она поменяла здесь и как расставила мебель. В итоге пришла к тому, что настоящее расположение предметов идеальное. Сама кухня не представляла ничего особенного: шкафы, стол, стулья, плита. Только часы с кукушкой как-то выбивались из этого евроминимализма. Фортуна посчитала тарелки и чашки, которые сушились в шкафу для посуды, потом съела еще две клубнички и, взяв в руки какой-то глянцевый журнал, лежавший на подоконнике, начала перебирать страницы. До нее долетали только отдельные фразы разговора:
