— Да ты кто будешь-то? Маршал али генерал?
— Может, буду и генерал, и маршал. Государем только не быть. Да об том не печалюсь. А есть я казацкий есаул славного Войска Донского.
Староста не шибко-то и смутился:
— Оплошали, стало быть, мои воины. Ну, не обессудь — промашка. Все твое вернем. Сей же час.
— И все, что из карманов взято.
— И… милой, что у тебя там было-то, чтобы взять? Два алтына денег да кисет бисерный.
— А трубка?
— Так ее в карманах не было. Когда ваше благородие заарканили, то вы ее во рту держали. Там где-то и упала.
— И никто не подобрал? — недоверчиво уточнил Волох.
Староста замялся.
— Должно быть, Тишка.
— Зови! Кто такой?
— Да пострел малой. Сынок мне.
— Зови! Рано ему трубкой баловаться. А конь мой? Дончак?
— В целости, батюшка. Да ты не гневайся. Кто ж знал, что ты нашего войска. Вот только уж больно это жаль.
— Что жаль? Что с коня меня скинули?
— Нет, батюшка, жаль, что ты не генерал французский. А будь ты им — нам бы награда вышла.
— Тьфу! И ты дурак!
— Как угодно, батюшка. Достояние твое сейчас соберем. По всем дворам сам пройду.
«Достояние» Волоха староста собрал. Но когда привели коня, Волох ахнул. Не то что седла казацкого — уздечки не осталось, веревкой конопляной был взнуздан его дончак.
Волох взорвался пуще зарядного ящика, обнажил до половины сабельный клинок и сказал в крике:
— Сам пойду по дворам! И где седло найду, ни одной головы на плечах не оставлю.
— Не серчай, батюшка! — староста разве что на колени не пал. — Все в сохранности… В моем дому. Мне ведь тоже справа командирская надобна. Тишка! Тащи седло и всяку сбрую. Из анбара тащи, под сеном оно.
— Да прятал-то почто?
— Кто знает… Может, кому и глянулось бы.
— Да у вас что, все ворье в деревне?
— Точно так, батюшка. Коли что плохо положишь, после и не найдешь. Да и то сказать, деревня так и прозывается: Жулябино.
— Давай-ка, братец, все быстро сделай. Мне ведь отряд догонять надобно.
— Да не серчай, коротким путем догонишь, через Черный лес.
— А то мне знать, где этот ваш Черный лес.
— Тишка проводит, он проворный.
Волох уже был в седле — подошел Тишка, годов двенадцати. В тулупчике, схваченном по поясу веревкой, в лаптях, в отцовском, видать, малахае, который все время пытался сползти ему на нос. Тишка вздергивал голову, да заодно вытирал пальцем шмыгающий нос.
— Давай, Тишка, Черным лесом проводи казака на Смоленскую дорогу.
— Давай, сопливый, — поторопил мальца Волох.
Тишка пошел за лошадью.
— Сопливый… Вот те и сопливый, — проворчал староста. — А двух французов насмерть уложил.
