Но, странное впечатление… Когда мы гнали эту банду из Кремля, мне показалось, что в их толпе опять появился сброшенный в воду Нептун. И более того — тулуп его был заметно мокрым, а грубые сапоги оставляли на камнях мокрые следы. И еще более того — мне показалось, что этим сбродом командовал офицер. Пожилых лет, в мундире, при шпаге в руке и двух пистолетах за поясом. Седовласый, в треуголке, с отчаянным взором.
Осада здания продолжалась несколько дней, а затем осажденные неожиданно сдались и были уведены каким-то офицером. Видимо, на расстрел или на виселицу.
Несносно: в захваченном городе продолжилось сопротивление. Стало известно, что часть оружия была взята из арсенала; много ружей были не годны, однако штыки при них представляли опасность.
Замечу еще: в то время, как мы, пройдя мост, шагали широкой прекрасной улицей, ничуть не уступавшей европейским, кругом нас не было ни души мирных жителей и не встретилось ни одной женщины, что нас удивило и огорчило. Чему приписать такое полное безлюдье и равнодушие к победителям?»
Из дневника Ж.-О. Гранжье
День разгорался, ясный и по-всему теплый. С тихим шорохом опускалась на землю листва с придорожных берез, скандально трещали в них черно-белые суматошные сороки. Дробная рысь, позвякивание, иногда конский всхрап или короткое ржание. Да постукивали в колеях колеса фигнеровского обоза.
Дорога выбралась в поле, частью сжатое, а большей частью покрытое улегшейся выспевшей рожью.
Выехали на тракт, остановились. Фигнер, выпрыгнув из коляски, размашистым шагом купца подошел к Алексею.
— Сейчас скоро встречи начнутся. Держись строго, с пренебрежением, не чурайся и плетью разговаривать. Ихние офицеры это дело любят, а солдаты привычные. Нахалом будь — ишь, какой вид у тебя важный. Ты небось нынче не князь российский, а барон французский. — Подбодрил, стало быть. И предупредил строго: — Если со мной заминка выйдет, не мешайся, сам с ней справлюсь. — Вернулся в коляску.
Снова тронулись. Тракт был пустынен, шел вначале открытым местом; потом, на обочины начали выбегать березки, да все обильнее; стали мешаться с елками, а вскоре густо и сумрачно выстроились караулом хмурые ели.
Впереди колонны теперь шел купеческий обоз — Алексей все-таки настоял, чтобы при надобности поддержать Фигнера. Сашка, подумав, согласился — своим соблазнительным товаром примет внимание постов и караулов на себя, отвлечет от отряда Щербатова. Замыкал колонну все так же Волох, похоже, дремал в седле. Что ж, донской казак, к седлу привычный. Про них говорят, что и брачную ночь казак с казачкой могут на коне провести.
