— Ваше благородие! Пылят!
— Что? — очнулся полковник.
— Пылят, ваше благородие! Дозорные скачут! Знать, неприятель близко.
— Оно и славно! — взбодрился князь. — Хуже нет, когда гость запаздывает.
По дороге, нещадно понужая коней, мчались двое всадников. Пыль за ними, высоко не поднимаясь, стелилась низко и ровно, не торопясь ложиться на место. Заруцкой вылетел на дорогу, заворотил всадников к часовне. Осадили, спрыгнули на землю. Гусары сразу приняли взмыленных лошадей, принялись водить в поводу, чтобы остыли.
— Идут, ваше благородие!
— Много?
— Не считали. Однако на всех хватит.
Другой, отламывая сбившуюся шпору, добавил:
— Генерал с ними. Оченно важный. Карета богатая, шестериком, с конвоем кирасир.
— Орудия?
— Как и говорено — три пушки.
— Славно! Корнет, давайте сигнал!
Заруцкой отошел в сторону и выстрелил из пистолета в воздух. Спустя малое время из рощицы вышел человек, поднял руку. Из ствола его пистолета пыхнуло дымком, погодя чуть донесся звук выстрела.
— Что ж, — сказал полковник. — Встречаем.
За рощей гуще заклубились дымы костров. Даже казалось, что потянуло оттуда запашком пригоревшей каши.
Укрылись за часовней, всматривались вдаль, за взгорок. Показалась колонна. В авангарде — конные, следом тяжело груженные фуры, опять кирасиры, большая карета — возле нее бегут две борзых; орудия со всем припасом, наконец, пехота, над которой мерно покачивались и сверкали штыки.
— Идут, — процедил сквозь усы полковник и смачно выругался.
— Идут и идут, — проговорил Заруцкой. — Эвон уже где, а конца не видно.
— Боязно атаковать, поручик?
— Никак нет, господин полковник. Атаковать не боязно, боязно баталию проиграть.
Полковник опять выругался в том смысле, что не видать супостату победы. Гусары позади него одобрительно посмеялись: мол, ловок командир на едкое слово.
А колонна шла и шла.
— Ваше благородие, — с беспокойством проговорил Заруцкой, — нешто не исполнил наказа сволочь Шульц?
— А вот сейчас и узнаем. Смотри, поручик.
Колонна замедлила ход, растеклась вширь, на взгорок въехали орудия.
— Пошло дело.
В самом деле, пошло. Канониры, заворачивали лошадей, снимали пушки с передков, устанавливали. Все делали сноровисто, умело, быстро.
— Свежий полк, — заметил полковник. — Стойко будет биться. Что, поручик, может, не станем нападать, а? Кто ж знал, что он такой силой идет?
— Кто-то знал, — вздохнул Заруцкой. — А пропустить врага нам не годится. — Заруцкой после войны хорошо жить собирался, а на войне, коли надо, жизнь отдаст.
